Любовь и войны полов - стр. 23
Но нервным центром и главным архитектором нашей «семьи», была мама. Человек невероятной энергии, гигантской трудоспособности, железной воли, гибкого ума и острой наблюдательности. Это был универсальный естествоиспытатель, стилем которого были полная ясность и максимальная скорость. Всю свою жизнь, она была так загружена работой, что постоянно находилась в хроническом цейтноте.
Частенько случалось, что её собирали в школу всей семьёй: одна делала ей причёску, другая застёгивала платье и собирала с неё волосы, один проверял и собирал ей тетради и ещё один искал её портфель. И всё равно, спокойно она проходила лишь первые 50 метров от дома, постепенно ускоряясь на всё более резвый аллюр. Такой – всегда куда-то бегущей, её обычно и запоминали наши соседи. И только во дворе школы она преображалась. Там она была уже само внимание и весёлое спокойствие – здесь её подменяли. Тут она забывала уже обо всём на свете…
Получившая прекрасное педагогическое образование в Томске – этой «столице, бывших белых офицеров» – она отличалась спокойными естественными манерами и талантом направления энергии детей в нужное русло. Незаметно и ненавязчиво. Её уроки были поразительны – там было полное понимание и интерес – время в их абсолютной тишине, летело незаметно. У неё это называлось «правильно организовать работу детей.» Все её воспитанники, резко выделялись среди всех других детей, спокойным, осмысленным взглядом, цельностью и организованностью. У неё всегда хорошо учились все.
Даже дети-цыгане, исчезали лишь тогда, когда их женили – ребята над ними начинали потешаться и они не выдерживали этой, обычной школьной травли. Мы знали их всех и всегда очень болели за них – проверка тетрадей была нашим общесемейным хобби. Родив первенца в 18 и «отбомбившись» мною в 31, она навсегда осталась для своих детей другом. Именно её стараниями и создавалась та, невероятная атмосфера любования всеми и той тотальной любви, в которой и расцветало всё вокруг. Нам казалось, что не только мы, но и все люди вокруг нас, тоже, какие-то особенные, как и всё наше – даже наши сеттер и кот. Пожалуй, что так оно и было. Всё вокруг, как и нас самих, одухотворяли её энергия и любовь, которые она дарила вокруг всем. Но и она являлась, всего лишь, архитектором и идеологом…
Главной же осью нашего быта – его почтовым ящиком, кухаркой, диспетчером, хранителем тайн и очага, была наша бабушка, у которой, в свою очередь, было 3 своих страсти – собаки, папиросы и книги. Приготовив обед и ужин, она считала свою миссию выполненной и располагалась с книгами и куревом, где-нибудь, уже основательно. Но, иногда, бабушка исчезала, являясь существом сезонно-эпизодическим, поскольку постоянно циркулировала между нами и семьёй своего сына, знатного сталевара и Героя Труда, портрет которого немым укором маячил в моей комнате над моей кроватью, и без успехов которого давно уже не обходился, ни один киножурнал в стране.
Родине был нужен его металл, и он его неплохо варил. Бабушку по очереди требовали к себе моя мать и её знаменитый брат телеграммами примерного содержания: «Павел заболел, срочно вышли маму.» В особо сложных случаях, этот дядя прилетал сам…
Другой – со стороны отца – был «московский». У нас было несколько книг, подписанных ему Кагановичем и его большая фотография в компании со Сталиным, подпись под которой, гласила «Рядом с тов. Сталиным орденоносец Иванов». Это же фото, позднее, встречалось мне и в одном из музеев Москвы. Собственно, сам Сталин и выбрал тогда моего дядьку на его роль: первого машиниста метро в стране. Самого Правительственного поезда! Что было записано и в его «Удостоверении № 1». Прямо, какая-то, уже «династия машинистов»!.. Хотя он был инженером, а вовсе и не «машинистом»!.. Но, согласитесь – был вкус у товарища Сталина! Первый машинист метро в стране – Иванов Иван Иванович!.. Хотя, папа, в таких случаях, и говорил, что «Ивановых Иван Ивановичей» в Москве, ровно 22 тысячи. Не знаю, уж, откуда он это знал…