Любовь и свобода - стр. 3
– Опа… И что теперь?
– У меня схрон есть. Пересижу, пока пограничники отходят, а потом в тылу врага займусь диверсиями. Хочешь со мной?
– Конечно, хочу! Только у меня Шило на шее, ты же знаешь. И мать… Может, их эвакуируют. Тогда я – сразу. Ага?
– Как скажешь. Просто меня потом можешь и не найти.
– Схему оставь.
– Ну да. Чтобы тебя пандейцы захватили…
– Я её сожгу. Или съем.
– Я подумаю.
– А чем ты собираешься их взрывать?
– Бензиновыми бомбами. Помнишь кино «Истребители танков»?
– Помню. Хорошее кино.
– Ну ладно, я побежал. Надо ещё в схрон жратвы притащить. Вечером увидимся, я тебе на карте покажу, ты запомнишь.
– Подожди, – сказал Лимон. – У меня взрывпакеты есть. Если их гвоздями обвязать, классные гранаты получатся, не хуже настоящих.
– А много?
– Четыре штуки. Два мне, два тебе. Идёт?
– Давай!
– Вечером. Они у меня тоже припрятаны. Сейчас не достать – там отец и ещё другие.
– Понял. Ладно, тогда вечером всё и обсудим. Может, ещё добудешь?
– Не знаю, попробую.
– Ну, я побежал…
Лимон слез со стола. И понял, что в комнате не один.
Шило, в одних обвисших синих трусах, стоял в дверях, протирая глаза костяшками пальцев.
– Ты чего? – спросил Лимон.
– Я тоже с вами, – сказал Шило.
– Куда ещё?
– В диверсанты.
– Так, начинается. Тебе сколько лет?
– Ну, одиннадцать.
– А в диверсанты берут с тринадцати. Так что придётся тебе, братец мой, подрасти.
– Да? По-моему, ты врёшь. Пойду у отца спрошу.
– Что спросишь?
– Почему тебе в диверсанты можно, а мне нельзя.
– Не вздумай.
– Я же говорю, ты врёшь.
– Ну, вру. Даже не вру, а так. Всё равно тебе о матери надо будет заботиться. Ты же знаешь, кто-то должен.
– Тогда ты заботься, а я пойду в диверсанты.
– Нет уж, я первый сказал.
– А прав тот, кто сказал последний. В общем, тебе решать – или я с вами, или ты с матерью. А не решишь – спросим у отца. Как он скажет, так и будет. Правильно же?
– Ты маленький ушлёпок, – медленно сказал Лимон, понимая, что ничего сделать нельзя. – Ладно, пойдёшь с нами. Но смотри. Ты знаешь, что диверсанты делают со своими, если те не подчиняются приказу?
– Чьему?
– Командира группы.
– А кто у нас командир?
– Тебе это пока рано знать. Вот соберёмся все – тогда…
– А что диверсанты делают со своими?
Лимон молча провёл пальцем по горлу.
– И ты меня?… – Шило повторил жест.
– Если командир прикажет – да.
– А если он мне прикажет?
– Тогда сам и будешь управляться. Дадут тебе пистолет с одним патроном…
– А у вас есть пистолеты?
– Есть, – соврал Лимон. И тут же отметил для себя: об этом надо подумать.
Война! Завтра! От этих слов по спине поползли восхитительные мурашки. Ну, проклятые пандейцы, только суньтесь!..
Он быстро перебрал в уме ближайших друзей. У Пороха была охотничья трёхзарядка, у Костыля – учебная мелкашка; а Маркиз как-то говорил, что знает в Шахтах слесаря, который делает маленькие пистолеты, похожие на зажигалки, и продаёт их не слишком дорого или даже меняет на всякую домашнюю технику. И это надо успеть прокачать за сегодняшний день…
– Ну что, рекрут, уже составил план мобилизации?
Лимон вздрогнул и обернулся: в дверях стоял отец.
– Никак нет!
– Ладно, сын, давай по-простому. Сам был такой, всё понимаю. Теперь слушай и мотай на ус. Есть подозрение, что пандейцы захотят в ближайшее время пощупать нас за мягкое. Возможно, на этом участке границы.