Любовь и прочие яды - стр. 23

Руэда тяжело, с подвыванием вздохнул:

– Ты не понимаешь.

С этим я не стала спорить:

– Можешь попробовать объяснить.

Парень отвел взгляд и упрямо промолчал. Я встала и подошла к нему так, что видны были крошечные складки от вечно сведенных бровей.

– А раз не можешь, то возьми себя в руки и прекрати игнорировать собственную жизнь. Можно вечно прятаться от суровой реальности за дверью из тонкого дерева. Только лучше от этого никому не будет. Тебе в первую очередь.

Я выдержала злой взгляд Руэды, думая, что сейчас он разразится тирадой и наконец станет понятно, что маг здесь забыл. Но он промолчал, а мне ничего не оставалось делать, кроме как выйти из его комнаты с гордо поднятой головой. Впрочем, не удержалась и бросила напоследок:

– Чтобы завтра был на парах. Тосковать от безысходности можно и в лекционном зале, совместишь приятное с полезным.

И, закрывая за собой дверь, я бросила быстрый взгляд на мага. Мне показалось или в его синих глазах вспыхнуло упрямое пламя?

Артефакторику я не любила нежно и трепетно. Все эти винтики-шпунтики, металлы-камешки, тяжеленные накопители, которые профессиональные артефакторы врезали в фундаменты и несущие конструкции собственных домов, где организовывали свои мастерские, вызывали у меня уныние. Хуже были только практические семинары. Я, конечно, вытягивала на нужный балл, но кто бы знал, чего это мне стоило!

Семинары по артефакторике проходили в лаборатории, до отказа напичканной сложными и тонкими приборами. В первый же день занятий при инструктаже нам клятвенно пообещали оторвать руки и головы за намеренную и ненамеренную порчу ценного имущества. Несмотря на дешевую себестоимость оборудования, специалистов по изготовлению и настройке таких чутких приборов в королевстве было немного, что мгновенно прибавляло к стоимости оборудования пару нулей.

Я никогда не считала себя неуклюжей, но на семинарах по артефакторике во мне просыпался внутренний медведь. Громоздкий, неповоротливый, жутко неуклюжий мишка так и норовил расколотить, уронить, задеть что-нибудь локтем, а потому на занятиях я все время чувствовала себя скованно.

Адепты всегда тонко ощущают, кому можно упасть на хвост по учебе. И если по прочим предметам ко мне чуть ли не выстраивались в очередь за конспектами и домашкой, то тут, наоборот, старались держаться подальше. Мари говорила, что это на случай, если я расколочу что-то в лаборатории, чтобы не пришлось лишаться головы со мной за компанию.

Так что на семинарах по артефакторике я привычно садилась за последний стол в гордом одиночестве.

До сегодняшнего дня.

Винсент Руэда с невозмутимым видом плюхнулся рядом и лениво развалился на стуле. Я почувствовала некоторую гордость за собственные мотивационные таланты, но насладиться моментом мне не дали. Едва парень сел, как Мари развернулась и с совершенно серьезным выражением лица сообщила Винсенту:

– Тебе лучше пересесть.

– Мари дело говорит, – хохотнул Логан.

– Интересно почему? – лениво поинтересовался Руэда.

– У нашей образцово-показательной адептки все валится из рук, – влезла Келлер. – И локти приобретают размах драконьих крыльев. Так что, если не хочешь потом пожизненно расплачиваться за порчу учебного имущества, пересаживайся ко мне.

Сидящий рядом с Келлер парень возмущенно крякнул, а Винсент вопросительно посмотрел на меня.