Любовь и немного физики - стр. 2
Марина тут же внезапно якобы вспомнила, куда потратила злосчастную десятку, рассыпалась в извинениях, залебезила перед отцом и передо мной, заодно.
Вроде бы инцидент можно считать исчерпанным, но шок от случившегося никуда не делся, я полночи не могла заснуть, а утром первым делом набрала маму, вроде и не хотела ябедничать, но услышав сухой, но такой родной голос, заплакала и рассказала ей все.
Мама приехала вечером. Таких выражений, от интеллигентной учительницы из города на Неве, не ожидал никто.
Стекла и стены московской квартиры дрожали от тембра хорошо поставленного
голоса.
Они с гражданской папиной женой даже подрались немного, победила Питерская интеллигенция.
А я, наотрез отказалась продолжать проживать с Мариной на одной территории.
Папа заверил, что квартира по наследству достанется мне, сказал, чтоб на этот счёт не переживала, и сообщил маме о решении снять для меня комнату, на первое
время, а там видно будет.
Уж не знаю, как ему удалось ее убедить, но разрешение на отдельное проживание было получено.
Так я обзавелась соседкой, а в последствии и подружкой, Анжелкой.
К слову сказать, переезд от отца никак не повлиял на мое поведение, учиться я продолжала все так же прилежно, если что-то не понимала, просила отца растолковать, и он терпеливо, иногда по несколько часов разжевывал по телефону, не психовал, не бросал трубки.
Мама звонила ежедневно, расспрашивала о делах в вузе, иногда грозилась приехать и оторвать оба уха, если что.
Анжелку искренне удивлял мой образ жизни и непонятное для ее разумения стремление, рьяно вбивать себе в голову на фиг не нужную науку.
Даже не пыталась ей объяснить, что это стремление, называется - сила привычки.
А потом в моей жизни появился он. Точнее, появился-то гораздо раньше, но я видела в нем лишь преподавателя профильного предмета, а к середине последнего курса, вдруг разглядела... Он - Аполлон. И как я могла столько времени не замечать? А умен... Мама непременно оценит. Непременно.
Но мама не оценила, назвала меня дурой, велела перестать лелеять тщетные надежды, продолжать учиться, пообещала отлупить как Сидорову козу.
Обещай не обещай, я уже увидела цель и пошла к ней.
Как выяснилось, он, Олег Игоревич, тоже меня заметил, причем давно.
Я ему импонировала, своей молодостью, красотой, чистотой и скромностью и в то же время чем-то диким, рвущимся наружу, но тщательно сдерживаемым. Так он сам мне сказал.
Наш взаимный интерес перерос в любовь, закономерно.
И конечно, в такую, какая только в книгах описывается, в фильмах бывает, она благословлена небесами, космосом, вообще всем подряд благословлена, в общем ни у кого во всей Вселенной такой не было, впервые за все время существования жизни на земле такая любовь.
Все бы ничего, но любимый не свободен. И жена его, как на грех, чем-то больна.
Как честного мужчину, его гнетет это двойственное положение, но долг никуда не денешь, он мучается, но ничего сделать не может.
Я готова ждать ее выздоровления, но сколько же его ждать-то можно?
Собирается она выздоравливать, или нет? Уж определилась бы, как-нибудь!
Любимый плакал, спрашивал, что ему делась? Как разрешить этот неразрешимый вопрос?
Наконец мне надоело и я решилась. Адрес уже давненько узнала, где он с больной женой проживает, зная, что дома его не будет, собралась и иду расставлять все точки, как говорится, везде, над И, над Е, и над всеми остальными буквами алфавита.