Любовь и корона - стр. 29

— Вы с Рагаром очень похожи, как ни странно. Не внешне, а внутренне. Учитель так же бегал, когда его что-то озадачивало.

Наследник остановился, удивленно вскинул бровь:

— Не замечал. Ладно, я постараюсь выяснить, что задумал отец. Меня самого напрягает, с каким упорством он добивался руки одной из дочерей Роберта. И я не вижу, как можно примирить столь противоположные магии, как огненная и ледяная. Официальная версия — император, как радетель за народное благо, хочет вернуть тепло в южные области империи, где живут человеческие племена. Вернуть климат, который был на этих территориях до оккупации наших земель темными. Но что на самом деле у него на уме? Это невозможно узнать.

— Хорошо, узнать нельзя. А вычислить по косвенным шагам? Если он что-то готовит, должны быть следы. Любые. От физических до магических.

— Я займусь этим, — кивнул наследник. На его руку скользнула радужная змейка и растеклась маревом по коже. Принц помолчал, к чему-то прислушиваясь, потом вскинул на собеседника пронзительный взгляд. — Яррен, пока мы можем говорить свободно, не вызывая подозрений. Расскажи мне о втором ученике моего брата.

— О каком ученике? — недоуменно моргнули инсейские глаза цвета утреннего моря.

— О Лэйрине.

— Это имя носит наследник короля Роберта. Причем здесь мой учитель? Рамасха, клянусь святым Белогорьем, я не знаю никакого второго ученика Рагара. Даже если он был, мы с ним не знакомы.

Из глаз принца исчезли галактики, и воцарилась беспросветная ночь. Он медленно процедил, склонившись к лицу собеседника:

— Я осведомлен о твоей клятве Рагару никогда не лгать, даже под страхом смерти. Быстро же ты забываешь свои клятвы, инсей.

Яррен побледнел.

— Я не лгу.

— Значит, лгал Рагар, когда при мне говорил с тобой о своем втором ученике и просил тебя присмотреть за ним, как старшего в ученичестве?

Полукровка сжал кулаки и весь стал походить на натянутый лук, такое напряжение излучала его фигура. А потом вдруг он расслабился, словно снятая с лука тетива, уселся на стул, оседлав его как коня и опустив сцепленные руки на спинку.

— Я понял, — сказал он. — Только одно объяснение может быть моей полной амнезии. Сейчас разберемся в этой загадке, Рамасха. Прошу тебя быть свидетелем. — И он позвал тихим, но таким невероятным голосом, каким поднимают горы с морского дна: — Ирдан, внук Ирдана, явись!

Через несколько тягучих мгновений, едва Яррен набрал воздух в грудь, чтобы повторить зов, раздался дребезжащий от страха шепот:

— Я з-з-десь, потомок. Тише, прошу тебя, ты едва не разнес мою душу на эфирные потоки.

— И надо было! Ты говорил, что отнял у меня лишь один миг воспоминаний. Ты лгал!

— Я… Так будет лучше для тебя.

— Я сам буду решать, что для меня лучше. Кто приказал тебе изъять у меня память о втором ученике Рагара?

Молчание.

— Ир-р-рдан, — прорычал Яррен. — Я клянусь при свидетеле, что сделаю все, чтобы лишить тебя посмертия!

— Не надо! Так решил совет Семи после гибели Рагара, что при первой же возможности взять с тебя именно такую плату.

— У любой идеи есть автор. Чья это была идея?

— Вейриэна Таррэ.

— Зачем? Как объяснили высшие свое решение?

— Нам не объясняют, — попытался увильнуть дух.

— Ирдан, я знаю протокол и знаю силу Рагара. Мало решения Семи, чтобы обойти волю моего учителя. Нужно согласие духов рода. А духи никогда не подчиняются вслепую. Итак? И подробнее, не заставляй меня прибегать к магии риэна.