Любовь – это розы и хлыст - стр. 32
– Ты мальчик или девочка? – спрашиваю я.
Существо садится.
– Мальчик, скажешь тоже… – хрипло говорит существо. – Разве с мальчиками так обращаются? Я девочка.
Тафта сползает с ее плеч, и я вижу длинные растрепанные волосы. В свете фонаря видно, какие они грязные. И по ним ползают вши. Девочка цепко ловит одну вошь, давит – мерзкий щелчок! – и смотрит на меня.
– Чего тебе надо? – спрашивает она сердито. – Мне такой сон снился, а ты…
– Прости, – говорю я, – но я хочу знать, где мы? Что это за ужасная комната?
– Это не комната, а каюта, – зевнув, говорит девочка. – Мы на корабле. Хотя ты вряд ли знаешь, что такое корабль, ты такая малявка.
– А вот и знаю! – говорю я сердито. – Корабль – это, это… ну, много парусов и мачт, и он плывет по воде… А как мы попали на корабль?
– Ты что, ничего не помнишь? – удивляется она.
– Я помню… в замок моего отца явилась контесса Аль…Альбина и какие-то мужчины… потом они связали меня, алый платок… Я умерла!
– Нет. Ты просто потеряла сознание от паров эфира.
– Эфир? Что это за гадость?
– Такой вонючий воздух. Вдыхаешь его – и теряешь сознание. И тебя могут увезти куда угодно и сделать с тобой что угодно, силы твои пропадают.
– Значит, меня увезли из кастелло…
– Да уж наверняка. Мы с другими девочками видели, как тебя привезли в схолу Санта-Барбарелла. А потом тебя вместе с нами посадили на корабль.
– С кем – с вами?
Она усмехается.
– С девочками плохого поведения. Нас на корабле везут в исправительный замок, Кастелло-дель-Мизерикордиа.
– Мизерикордиа… Милосердие…
– Чего-чего, а уж милосердия в этом замке точно не будет, я-то знаю. Девочки со старших корсо говорили, что лучше умереть, чем попасть в Кастелло-дель Мизерикордиа. Но как ты хорошо ни учись, как ни веди себя благопристойно, всё равно найдется причина, по которой тебя отвезут на остров Инкубо.
– Инкубо… Значит, кошмар.
– Да. Говорят, на этом острове все кошмары воплощаются. И на острове тебе придется помучиться, прежде чем придет смерть.
– Ты так уверенно говоришь… Как будто уже была там.
– Была, – спокойно сказала девочка. – Целый год, но мне он показался вечностью. Потом меня вернули в схолу, а теперь вот, снова сюда…
– За что тебя взяли? Ты плохо себя вела?
– Обыкновенно. Не лучше и не хуже других девочек. Просто моему опекуну снова надоело платить деньги за мое пребывание в схоле. Родителей-то у меня нет: мать умерла, когда меня рожала, а отец – двумя годами позже, от черной лихорадки…
– Сколько же тебе лет?
– Шесть. А тебе?
– Тоже.
– Ты совсем малявка. Такая худая и маленькая! Помяни мое слово – ты умрешь в первые полгода пребывания в на острове.
– Почему?
– Кормежка дрянь, холодно, сыро, могут укусить крысы – тогда плоть начинает заживо гнить и отваливаться кусками, и так – пока не сгниет сердце и легкие.
– Это правда? – ужаснулась я.
– А чего мне врать? – хмыкнула девочка. – Тебя как зовут?
– Норма.
– Меня – Белла. Только не похожа я на красавицу.
– Ты высокого рода?
– О да, выше не бывает! – снова хмыкнула Белла. – Мой отец был первым при дворе его величества. А толку! Это не спасло его от лихорадки, а меня – от Кастелло-дель-Мизерикордиа. Опекун забрал все земли и богатства, я ведь не являлась наследницей, отец не успел составить на мое имя завещание. Да и вообще, к девочкам так относятся…