Любовь цвета боли ( книга вторая) - стр. 24
Но есть в этом и свои плюсы: я живу сейчас. Испытываю настолько яркие эмоции, на которые, казалось бы, никогда не был способен. И что с того, что с момента нашей с Олей встречи у меня практически поседел правый висок? Об участившемся нервном тике и упоминать не стоит. Как и о том, что я медленно, но верно качусь с высокой горки к почетному званию «каблука»?
Делаю пару глубоких вдохов в надежде достичь душевного равновесия. При виде вполне умиротворенной Ольги, водящей носком тапочки по рисунку плитки на полу, в голову закрадывается шальная мысль. Может, стоит заняться йогой вместе с малышкой? Чем черт не шутит? Может, глядишь, и до старости дожить появится шанс?
Только подумать! Моя женщина вывела из строя десять человек охраны и четверых ребят из строительной фирмы, просто сварив гребаный грибной суп! Плохо, что Руслана не накормила, тому полезно было бы прочистить ауру, так сказать.
— Что за грибы ты положила в суп?
— Вроде белые и чуть лисичек.
— Я не понял. Так, ладно, где этикетка? — открываю шкаф, где стоит ведро для мусора.
— Ее нет.
Непонимающе смотрю вначале на пустое ведро, а затем на Ольгу.
— Я их у грибника на рынке купила, — с каждым произнесенным словом бледнеет малышка.
На этом все разумные и подходящие для женских ушей слова у меня заканчиваются.
— Оля, — делаю небольшую паузу, очень стараясь говорить культурно. — Давай договоримся с тобой, что больше ты никогда не будешь готовить… еду. Ты очень хороший врач, у тебя замечательно, получается, ладить с растениями, но повар из тебя хреновый, Оля. Если я еще раз, увижу тебя на кухне… Мы ведь поняли друг друга?
— Прости, я правда хотела как лучше…
— Я верю, но хочу, чтобы мы больше никогда не возвращались к этому вопросу. А теперь беги, солнышко, позанимайся своими делами.
«Пока я не придушил тебя, любовь моя», — добавляю про себя.
К счастью, моя смышленая девочка иногда понимает меня без слов. Не так часто, как хотелось бы, но уж что есть, то есть. Малышку с кухни как ветром сдувает, только и слышно, как тапки шлепают по плитке.
Достичь «самадхи», то есть полного душевного равновесия, мне удается лишь к позднему вечеру. Не с помощью йоги, конечно, но пара бокалов коллекционного коньяка в компании Руслана и напряженная серия игры в бильярд ничуть не хуже справляются с поставленной задачей.
Уже поздней ночью выпроваживаю друга из дома и поднимаюсь на второй этаж. Тихо прикрываю за собой дверь спальни, замираю на мгновение, пока глаза привыкают к полумраку. Подхожу к кровати и, скинув одежду, ложусь под одеяло, сразу инстинктивно проводя рукой по матрасу.
Какого черта?
Тянусь к прикроватной тумбочке и зажигаю свет. Кровать пуста, в ванной темно и тихо. Заглядываю в погруженную во мрак гардеробную. Хм-м… Это что еще за новости?
Нахожу Олю в ее бывшей спальне. Свернувшись в клубочек на большой кровати, малышка лежит спиной ко мне, укутавшись в одеяло, словно в кокон. На языке вертятся сотни ругательств, но я глушу зарождающееся раздражение на корню и присаживаюсь с краю.
— Оль, ну что такое? Это уже совсем не по-взрослому, — провожу ладонью по напряженной женской спине.
Ответом мне служит лишь упорное молчание. Тяжело вздыхаю и ложусь рядом, обхватываю рукой воздушный кокон и притягиваю ближе к груди. Приподнимаюсь на локте и осторожно убираю влажную прядь волос с лица малышки. Провожу пальцами по нежной коже щеки, разглядывая точеный профиль и покрытый испариной висок.