Любовь без страховки - стр. 11
Роман привык к тому, что, где бы они ни появлялись, его жена притягивала всеобщее внимание, – и потихоньку этим гордился. Ира всегда выглядела экстравагантно, но никогда – вульгарно, и смелые наряды, которые на других смотрелись бы вызывающе, умела носить убедительно, утвердительно, с достоинством. И прочие дамы, предварительно с сарказмом обсудив ее новшества, вскоре появлялись с сумочками и прическами, подозрительно перекликающимися с авангардным стилем соседки.
– Для вдохновения, – поясняла Ирина, приходя домой с рыжими кудрями, – а то я уже сама себе надоела.
И Роман спохватывался, как бы и он вдруг ей не надоел – при том, что самооценка у него была довольно высокой: жизнь складывалась, старые друзья не забывали, новые уважали за удачливость, за скорый карьерный рост. В глубине души Роман считал, что он хорош на своем месте, но по сравнению с Ирой, в сущности, заурядный человек, а такую жену просто выиграл в лотерею. Горящий в ней огонек вдохновения бросал и на него свой отблеск, и согревал, и постоянно манил за собой – и он без него себя уже не представлял.
Для вдохновения был и вьющийся дикий виноград, два кустика которого Ирина воткнула по обе стороны крыльца, когда они только переехали, с оговоркой, что она не садовод и больше на участке ничего делать не будет, – и рука у нее была такая легкая, что теперь весь дом, до трубы, утонул в роскошной зеленой шубе – и Роман очень любил этот виноград, в отличие от всяких изысков, устроенных потом дизайнером, – не в обиду Лене Берестовой.
Для вдохновения был и стеклянный душ в гостиной, который при ближайшем рассмотрении оказывался светильником из стеклянных сосулек, и другие оригинальные мелочи, которыми его жена украшала дом. Роман гордился тем, что их знакомые, задумав купить что-нибудь своеобразное и стильное, говорили: надо посоветоваться с Ирой Голубевой – тогда точно не промахнемся.
Для вдохновения были и их выезды на концерты и выставки. Когда они последний раз возвращались из Дома музыки, где группа привозных солистов исполняла Баха просто голосами, а капелла, да еще в джазовой хулиганской манере, Роман осторожно поинтересовался, действительно ли ей понравилось. И видел, как Ирина очень старается донести до него что-то важное, а глаза у нее в самой глубине непривычно грустные.
– Этот свингующий Бах? Да тут дело не в манере – они как раз очень тонко чувствуют барокко… Думаешь, я классикой объелась и теперь ищу аттракционы? Я к своей, внутренней музыке пытаюсь прислушаться – и ничего не понимаю.
Роман знал, что она постоянно слышит мелодии, только они не поселяются назойливо в голове, как у него, мешая спать, а возникают спонтанно, откликами на события, и всегда по разным поводам – разные.
– У меня все реакции последнее время такие предсказуемые, – продолжала Ирина, и было видно, что эта предсказуемость доставляет ей такой же дискомфорт, как головная боль. – Если происходит что-то радостное, сороковая симфония Моцарта начинает играть, как на мобильном телефоне. Если тревожное – автоматически включается Шостакович. Просто задумаюсь – Вивальди выползает, тоже на автомате. Все мелодии такие заезженные! Понимаешь, жизнь каждый день новая, а я реагирую избитыми эмоциями в виде какой-то «Золотой серии» классических хитов. Почему?! Что со мной? Почему я исхожу эмоциональными штампами? Что не так?