Люблю тебя врагам назло - стр. 15
Встрепенувшись, я поспешила написать, что тоже еду. В этом доме престарелых я была уже трижды. Там жили замечательные бабушки и дедушки, с которыми мы всегда тепло общались. Как же будет здорово снова их всех увидеть!
Погрузившись в переписку с волонтерами, я совсем отключилась от реальности. Однако многоголосый шепот группы родителей во главе с моей мамой неожиданно привлек внимание:
– Посмотрите, это он, мне его вчера Кирюша после уроков показал, – прошипела мама Кирилла Демидова. – На вид настоящий хулиган!
Я проследила за настороженными взглядами взрослых и, к своему удивлению, увидела Ярослава Калашникова, который шел мимо них по коридору, на ходу натягивая на свободную джинсовую куртку.
– Да уж, рубашка навыпуск… Весь расхлябанный! – поддержала мама Лиды Сорокиной.
Что за глупости? С рубашкой навыпуск ходила добрая половина старшеклассников. Почему им можно, а Ярослав сразу "расхлябанный"?
Поднявшийся среди родителей гомон был таким громким, что Калашников, переобувающийся на соседней скамейке, вне всяких сомнений, слышал каждое нелестное слово в свой адрес.
Засунув кеды в мешок, парень обернулся и долгим взглядом посмотрел на ядовито перешептывающихся взрослых. Я не видела его лица, но заметила, как на секунду они затравленно притихли. Затем Калашников как ни в чем не бывало застегнул рюкзак и, накинув его на плечо, неторопливо направился к выходу.
«Ох, звереныш, видели, как на нас посмотрел?», «Хулиганье!», «Потерянный для общества!» – раздалось до неприличия громкое шипение ему вслед.
Но парень больше не обернулся.
Жаркая волна испанского стыда накрыла меня с головой. К щекам прилила бурлящая кровь, а руки мелко задрожали.
– Он же вас слышал! – я подскочила к родителям, едва Калашников скрылся за дверью. – Вы же взрослые! Как вам не совестно?
– Алиса! – мама слегка повысила голос. – Тебя это не касается! Иди домой!
– Вы хотите просить директора, чтобы его убрали из нашей школы, да? – с ужасом догадалась я.
Родительница потупила взгляд и нервно переступила с ноги на ногу.
– Алиса, мы всего лишь хотим донести Дмитрию Александровичу свою позицию. Этот мальчик несет потенциальную угрозу и…
– Да он же ничего не сделал! – завопила я. – Вы хотите от него избавиться только из-за того, что он вырос в детдоме? Но разве это его вина? Что за нелепые предрассудки у вас?
Мама открыла рот, чтобы что-то ответить, но внезапно дверь кабинета за ее спиной распахнулась, и появившаяся на пороге секретарша оповестила собравшихся, что директор освободился и готов принять их.
– Дома поговорим, – строго заявила мама, а через секунду скрылась за дверью вместе с остальными родителями.
Испустив горестный вздох, я вернулась к своей скамейке и принялась пальцами массировать виски. Мне все еще с трудом верилось в происходящее. Как моя собственная мать могла бы такой жесткой и бессердечной?
В изнеможении прикрыла лицо руками и стала размышлять о том, что в данной ситуации могу сделать лично я. Во мне зрела уверенность, что я должна хоть как-то помочь Ярославу противостоять обрушившейся на него несправедливости.
От тяжелых мыслей меня отвлек входящий звонок от Артема. Парень сообщил, что подъехал. Я вышла на крыльцо и у школьных ворот увидела белую, намытую до блеска Ауди. Забравшись внутрь, я чмокнула Артема в губы, а он потянулся на заднее сиденье и достал оттуда шикарный букет алых роз.