Любить не модно - стр. 8
Надо будет почаще вспоминать, что я больше не в Штатах.
***
Ну и почему он не отвечает?
Обычно, задержка ответа на мои сообщения у Кайла занимает не больше трёх-четырёх минут. У него-то нет проблем с интернетом. А у меня, кажется, трафик заканчивается.
Да почему он не отвечает?!
Написала ему уже с десяток сообщений, а он прочитал и молчит!
– Только посмотри на неё!
– Же-е-есть!
– Вот ржака!
А ещё вот это напрягает.
Сижу в столовой, за последним столом у окна, пью подкрашенную в цвет чая воду с сахаром, никого не трогаю, и слышу, как уже третья проходящая мимо компашка откровенно с меня ржёт. Нет – не смеётся, а реально ржёт!
– Да что не так? – Бросаю телефон в сумочку, делаю глоток чая, кривлюсь в отвращении, отодвигаю стакан подальше и решаю покинуть обитель хлебных котлет и яблочного компота.
Кто-то намеренно задевает меня плечом, так что сумочка падает на пол. И хорошо, что только сумочка.
– Глаза разуй, принцесска! Тебе тут не курорт, – летит в спину.
Что ж, слухи в этой школе разошлись гораздо быстрее, чем я предполагала. И страшно представить, какой будет итоговый вариант причины, по которой дочь олигарха переехала в этот Богом забытый город. А я ведь ещё ничего и сделать не успела!
Да и как, вообще, пытаться поладить с людьми, которые заочно ставят на тебе крест только потому, что у тебя блестящие каштановые волосы, стройная фигура и ухоженная кожа, красивый макияж, на тебе короткая юбка, ты переехала из Штатов в чёртову «деревню» и выглядишь в разы лучше, чем любая из этих девиц?..
Ну, что я виновата, что ли, что мой папочка…
– Идиот! – взвизгиваю, увидев своё отражение в зеркале туалета. Впиваюсь пальцами в края раковины и сдавливаю так сильно, что кричать уже от боли хочется. – Вот же… вот же идиот!
Включаю воду и всеми силами пытаюсь отмыть большие чёрные буквы, оставленные кем-то на моём лбу! И этот кто-то, очевидно, тот, кто сидел передо мной на уроке русской литературы и зря времени не терял, когда я позволила себя пару минут вздремнуть!
– Кирюш-ш-ша, да? – шиплю злобно, лихорадочно пытаясь смыть этот чёртов маркер с лица. – Тебе жить надоело, Кирюша, или что?! Блин!
Хватаю бумажные полотенца, отматываю метра два, смачиваю водой и тру лоб! До красноты! До боли тру! Снова отматываю, снова смачиваю водой, и снова тру-тру-тру!
– Да чтоб тебя! – бросаю комок мокрой бумаги в зеркало и молча, тяжело дыша, наблюдаю, как он медленно сползает по гладкой поверхности, подобно большому слизняку.
– Перманентный. Маркер, – за спиной раздаётся довольный смешок, хлопает дверь одной из кабинок и, так как даже на возмущение слов не находится, всё, что остаётся, это наблюдать как скалится этот «мелированный пацан» в юбке по имени Жанна, с рожей не иначе как столяра Петра Петровича.
С важным видом подходит к соседнему зеркалу и подкрашивает губы ярко-розовой помадой. Звонко делает губами «Чп-а!», и я ловлю себя на мысли, что мне хочется открыть дверь одной из кабинок и проблеваться.
– С первым днём в школе, америкоска, – улыбается паскудно, и, виляя толстым задом, обтянутым голубыми джинсами, направляется к двери. – И не забывай, где ты находишься, америкоска, – добавляет напоследок. – Будешь и дальше выпендриваться, и следующим, что будет украшать твою кукольную физиономию, станет фингал под глазом, поняла? Это моя школа. И либо ты затыкаешься до конца учебного года и соглашаешься с этим, либо пи**уешь на хрен в свою долбаную Америку. – Выдерживает паузу и добавляет: – Я просила Кирилла написать слово «шлюха», но так как ты и есть шлюха, он видимо подумал о возможности поиметь тебя, и написал свойственную ему фигню. Дурачок он у нас. Не держи зла. Удачи!