Любимый мучитель - стр. 25
А если у него судачья кровь?
А если там, где у людей любовь,
Здесь лишь проекты, балки и детали?
Он все поймет? А если он плевал,
Что в чьем-то сердце то огонь, то дрожь?
А если он не человек — чертеж?!
Сухой пунктир! Бездушный интеграл?!
На миг он замер, к полу пригвожден,
Затем, потупясь, вспыхнул почему-то.
Она же, всхлипнув, повернулась круто
И, хлопнув дверью, выбежала вон.
Весенний ветер в форточку ворвался
Гудел, кружил, бумагами шуршал...
А у стола «бездушный интеграл»,
Закрыв глаза, счастливо улыбался...
«Гостья» — Э. Асадов (всем советую читать. Сборник стихов Асадова когда-то мне принесла мама и лишила сна на пару ночей!)
14. ...Кому мне верить? Дайте мне совет.*
Это был тот день осени, когда она кажется невероятно кинематографичной. Когда идёшь и видишь, что и листва, и свет сквозь осиротевшие ветви, и даже лужи — всё это ложится в кадр чьей-то кинокамеры. И невыносимая тоска в душе Рони снимала прямо сейчас такое печальное осеннее кино в рыжем антураже.
Роня шла на два шага впереди, обгоняя Льва, и глубоко дышала пряной осенью. Она хотела этого: идти в одиночку, без своего кавалера. А Лев не был против, он мог любоваться сейчас тонкой фигурой и медью волос, так гармонирующий с окружающей их осенней магией.
Вероника прикрыла глаза, шла на цыпочках, еле касаясь тротуара. Пропевала про себя запомнившиеся треки из мюзикла, на который её только что сводили. И к своему ужасу, своему кошмару понимала, что там, в пятом ряду видела две макушки… очень знакомые. Лев дал два билета другу, и тот сводил в театр маму. И Вероника теперь думала о том, какие номера ему понравились и видит ли он, как она сейчас, эту осень и эту магию. Идёт ли на цыпочках по тротуару будто летит? Хочет ли остаться наедине с собой, безо всех и слушать что-то своё в наушниках?
— Вероника, вы прекрасны! — заявил Лев, догоняя её и сжимая ладонь.
— Благодарю вас, — тихо ответила она и поспешила отойти на пару шагов.
— Могу я угостить вас? Бар? Кафе? Ресторан?
— Лев… я, понимаете, не уверена, что буду честна если позволю себя угостить, — ответила Роня, всё-таки останавливаясь, оборачиваясь к кавалеру.
Он залюбовался.
На пышных Рониных кудрях красовался чёрный берет, она была в милом кремовом пальто, в ботиночках лаковых — будто сошла с экрана старинного фильма.
— Ну так к чёрту угощения, сами за себя платите, но позвольте я хоть провожу вас, а потом посижу рядом! Вы ужасно интересный человек! — рассмеялся Лев, его смех был тёплый и рокочущим. Он хотел укутать, спасти от тоски. Вероника это понимала и ценила.
— Если не хотите наедине — у меня друзья тут собрались в ресторане! Мы можем поехать туда, и это не будет приватным обедом…
Вероника задумалась и опустила голову. Она не хотела, чтобы магия вечера заканчивалась, но и мысль о том, чтобы куда-то идти со Львом невероятно мучила. Роня не чувствовала себя предательницей, но она чувствовала, что даёт надежду хорошем чеуловеку.
— Хорошо, Лев. Идёмте… — она даже улыбнулась, а, увидев счастливую улыбку кавалера, тут же потупила взгляд.
Всё-таки он рад, слишком ей рад, так нельзя. Ревность Егора Ивановича? Ну что такое ревность? Только болезнь, и не всегда любовная. Как часто ревнуют собственники, ревнуют только из-за потери внимания, как дети.