Любимые - стр. 41
Большинство тел, особенно не опознанных родными, уносили за пределы города и хоронили там.
Не в силах говорить, сестра вцепилась в руку Паноса. Ее трясло.
Когда мужчины остановились у края площади, Темис рухнула, и брату пришлось поддержать ее. Тело Фотини кинули на телегу, уже заваленную трупами. Только сейчас Темис заметила ее посиневшие босые ступни. Должно быть, кто-то украл обувь. Вот она – смерть, лишенная достоинства.
Двое мужчин медленно потащили телегу по неровной улице, а через несколько минут выбрались на шоссе. Панос смотрел им в спины, пока они не скрылись из виду; Темис спрятала лицо у него на груди.
Они застыли в сумерках, молча даря друг другу тепло.
Бережно Панос повел сестру домой. Кирия Коралис нагрела воды и сделала ей настой из трав. Затем уложила внучку в кровать, не раздевая.
Темис так сильно дрожала, что не могла удержать в руках кружку, и бабушка понемногу поила ее из своих рук. Говорить было не о чем. Никакие слова не могли принести утешение. Ничто не оправдывало смерть Фотини Каранидис, и все попытки найти причины стали бы пустой болтовней.
Образ безжизненного тела Фотини и ее помятого пальто останется с Темис навсегда.
Глава 7
Темис решила, что Фотини упала без сил, когда направлялась именно к ним домой, возможно желая попросить поесть. До этого она ни разу не приближалась к их жилищу.
Два дня спустя Темис набралась мужества и сил вернуться в дом Фотини. А вдруг мать ищет пропавшую дочь?
Панос пошел с сестрой, именно он и постучал в дверь. Через пару секунд появилась небольшая щель.
– Кто там? – спросил мужской голос.
В те дни по другую сторону двери мог запросто оказаться немецкий или итальянский солдат.
– Мы ищем кирию Каранидис… – неуверенно произнес в темноту Панос.
Дверь открылась шире, выглянуло мужское лицо. Похоже, человек испытал облегчение, увидев двух греков.
– Кирия Кара…? Та, которая жила здесь?
– Да, она, – сказала Темис. – С дочерью.
– Вы ее видели? – спросил Панос.
На лице мужчины появилось смущение.
– Я никого не видел. Хотите зайти?
Темис крепче сжала руку брата, и они ступили внутрь. Книги Фотини все еще стояли на полке. Даже ее школьный портфель был возле кровати. Те же тарелки, единственная сковорода – все на своих местах.
Темис разрыдалась.
– Все ее вещи здесь, – тихо, сквозь слезы, сказала она. – Все как раньше.
– Подруга моей сестры умерла. Несколько дней назад, – пояснил Панос незнакомцу. – Она жила здесь.
Втроем они сели за кухонный стол. Темис заняла свое привычное место.
Незнакомец заметно нервничал.
– Наверное, мне стоит объяснить, почему я здесь. Я солдат, точнее, был солдатом. Когда нашу роту распустили, я вернулся домой и увидел, что там немецкие офицеры. Что мне оставалось? Я бродил по улицам. Как и многие другие. У нас ничего не было.
– Знаю, – сказал Панос. – Повсюду раненые солдаты, и даже они живут на улицах.
– В итоге я стал искать место для ночлега, а люди подсказали мне, что в этом районе пустуют дома.
Он замолчал.
– Я понял, почему так случилось, когда пришел сюда несколько дней назад. Но я нуждался в крыше над головой. Сейчас холодно. Чертовски холодно…
Темис молча слушала и всхлипывала. Разговор поддерживал Панос.
– Вам незачем оправдываться.
– Я Маноли, – представился мужчина и вымученно улыбнулся.
– А я Панос, это Темис. Ее подругу звали Фотини. Как вы понимаете, она жила здесь…