Любимец моих дьяволов - стр. 7
- Что дальше? – переспрашивает Иван. – Да ты не бери в голову, парень. Тут все время текучка. Зато платят отлично. И Белоснежка не так плоха, как может на первый взгляд показаться.
- Я про ее «периоды» спрашивал. И почему – Белоснежка?
- Потому что еще совсем недавно у нее период был, когда аж семь охранников числились в ее распоряжении. Представляешь? Семь! Посменно конечно. Вот и прозвали парни ее Белоснежкой. А мы – семь гномов.
- Да понял я уже.
Зашибенно. Была невзрачной Морковкой – в детстве. Так я прозвал ее, потому что когда злилась или плакала, у Лизки кончик носа краснел. А стала Белоснежкой. Ну ни в коем разе не идет ей это прозвище. Звучит дико.
- А, вот еще, - вспоминает Иван. - Еще период с принцем. Только вот недавно закончился. И слава Богу.
- С Принцем? Это еще что значит? Парня так своего называла?
Совсем как Скорос… Кольнуло сердце. Как запретить проклятому вспоминать Василину?
- Ага, парня. Только принца. Настоящего. Из Монако, прикинь. Их, походу, там как собак нерезаных. Поехала туда развеяться и зацепила одного. Сюда за ней примчался. Придурок полный. По-русски ни бельмеса. Но пафосный такой, с переводчиком ходил. Только наша мадам его жестко футболила. Он стал напиваться с горя… Водки хряпнет и начинает под окнами орать.
- А Герман Эдуардович терпел?
- Так ему нравился принц. Антонио его звали. Привечал паренька, хоть серенады пой. Правда, не пел Антоша, слава богу.
- Интересно, как они общались с Лизкой? Если тот ни бельмеса?
- Легко. Она же в РУДН учится. Пятый курс.
- Это что такое?
- Университет иностранных языков. Так что ей Антонио – как тренинг языковой, заметь, очень даже к месту. Да и неплохой он парень. На самом деле он испанец. Испанский принц, - хохотнув, подчеркивает Иван. – А Лизавета как раз по профилю английский, французский и испанский изучает. И неплохо надо сказать учится. Легко даются языки- кто бы мог подумать. Такая фифа, да при таком отце – вообще могла бы балду пинать. А ей нравится.
- И где сейчас этот Антонио?
- Рассорились они. Уж не знаю, что за черная кошка между ними пробежала. Но догадываюсь. Елизавета обожает все назло папочке делать. И принца притащила поэтому. Он же к ней не подпускает мужиков. Вечно всем грозит яйца отрезать. А принца одобрил, можно сказать… Рвался свадьбу готовить… Хочет дочурку аристократкой сделать. Ну а она, как обычно, назло. Отказала, и тот в Монако свалил не солоно хлебавши. Нравится ему там. В карты играть. А может на лыжах кататься, не знаю, чего там богачи делают. Перед твоим приходом у Лизы как раз опять вязание началось. В доме сразу тишь да гладь, кайф. Хочется надеяться на по крайней мере месяц спокойствия. Мне сказали, вас двое на работу? Брат у тебя?
- Нет, друг. Ему аппендицит только удалили. Так что постельный режим рекомендован.
- Ну, надеюсь, справимся. Пока Елизавета спокойна, полный штиль.
Иван показывает мне новое жилище – двухэтажный кирпичный дом, специально для охраны, располагается за садом из яблонь и слив, в ста метрах от особняка. Заходим внутрь – длинный коридор, комнаты, где-то по двадцать квадратов. В каждой – телевизор, кровать, небольшой стол, кресло. Санузлы общие – две штуки, по одному на этаж. Меня Иван селит на второй, а Пашку решаем оставить на первом – трудно ему со второго спускаться пока. Да и с собакой внизу удобнее. На первом этаже также есть общая гостиная, соединенная с кухней. Спортзал с грушей и тренажерами, бильярд. И даже сауна. Короче, рай. Если б не Лиза Брейкер. Но говорю себе, что должен справиться. Негоже из-за бабы хорошую работу терять. Пусть в прошлом у нас разное было. Даже в больничке по ее милости успел поваляться. Когда Артуру о нас с Мотыльком растрепала. Странно, но в этом я не винил особо Брейкер. Она такая, какая есть. Стерва до мозга костей. Я себя винил. Что не устоял в ту ночь. Не надо было Василину трогать. Ведь понимал уже тогда что она по уши в Принце своем погрязла. Но не хотел верить. Желание накатило… Свою вину перед ней, перед Артуром постоянно чувствовал.