Любимая ведьма охотника на демонов - стр. 2

Дамиан и Бренан находились тут не одни. На площадке у крыльца стояла чёрная карета с решётками на окнах, а рядом с нею — двое мужчин, чьи крепкие фигуры и тёмная одежда заставили вспомнить тюремных охранников. У них на поясах висели чёрные дубинки и то, что внешне больше всего походило на большие флейты. Не такие огромные, как Артианская флейта Дамиана, но я уже знала: даже в усечённом варианте и выполненные не из горного хрусталя, а всего лишь отлитые из металла, эти флейты — серьёзное магическое оружие, которым можно причинить боль не только демону, но и человеку, и любому другому существу.

Дамиан — такой красивый сейчас в строгой тёмной одежде — пытался заставить Бренана слушаться. Не применял силу, но и Бренан пока ему руку не откусил.

Один из охранников предложил Дамиану помочь утихомирить преступника. Из-за лая я не смогла расслышать его слова полностью, но «преступник» среди прочего там точно звучало.

Это ведь о Бренане. Он что-то нарушил, и его наказание заменили тюремным сроком? Его забирают?

За последние дни мы с ним ещё больше успели сдружиться, и я не могла поверить в то, что Бренан совершил что-то плохое. Пусть я не знала всего, но в людях всё-таки разбиралась. Он — хороший. Хороший!

Бренан — хартман, то есть человек, превращённый в животное. Дамиан отказался мне рассказывать, за что именно Бренан получил такое страшное наказание. Его тело изменили в результате магического ритуала, заменив годами собачьей жизни десятилетия в тюрьме или даже казнь. Я знала лишь, что Бренан молод и по праву рождения носит высокий титул. Софи проговорилась о том, что Бренан сведущ в магии и может интересоваться колдовскими книгами. Но даже если в прошлом он допускал ошибки, то в последнее время претензий к нему не могло быть.

Он участвовал в битве с демоном, помогал всем, чем мог, всегда выполнял то, что от него требовали. Он — наш человек. Как можно его вот так отдавать, даже не поборовшись за его свободу? Относительную, конечно, но всё же свободу.

Я поставила на траву корзину с пледом и другими вещами и пошла к ним — мужчине, который мне искренне нравился, и человеку, чьё собачье обличье всегда вызывало во мне недоумение и гнев.

— Что происходит? Что вы делаете?

Дамиан не сразу увидел меня, так как я подошла к нему из-за спины. Он умел быть сдержанным, любил носить маску невозмутимости, но сейчас она его подвела. То, что я стала свидетелем происходящего, его точно не обрадовало.

Отвечая, он не смотрел мне в глаза:

— Я позже тебе всё объясню, милая. Иди в дом, тебе сейчас не нужно быть здесь.

Всё ясно. Мне, конечно же, следовало остаться. Или Бренана увезут, а меня и всех остальных Дамиан поставит перед свершившимся фактом, и ничего уже нельзя будет изменить.

— То есть мне следует спрятаться в доме, ждать, когда тюремщики скрутят и увезут того, кто верно служил вам и исполнял все приказы? Кто лично меня охранял и спасал? Вы такие объяснения имеете в виду, виконт Дамиан? Считаете, они меня устроят?

Дамиан понял намёк. Он остановил тюремщиков, которые предлагали помощь, отмахнулся от злобно рычащего, но хорошо, что уже переставшего так громко лаять Бренана, а затем полностью сосредоточился на мне. Он преодолел оставшееся расстояние между нами и взял меня за руку.

Я знала, как его остановить — обычно хватало намёка на охлаждение отношений, возвращение от личных, близких к формальным. Но и он успел найти способы, как меня умиротворить. Прикосновение к руке, долгий взгляд глаза в глаза. Он прекрасно знал, что нравится мне, и пользовался этим. В его тёмных глазах можно было утонуть, забыв о том, что нас разделяло. Так обычно и происходило, когда я злилась на него — вскоре уже и не могла вспомнить причину.