Любимая, останься - стр. 40

Марта сделала несколько глотков густой тягучей жидкости. Вполне сносная микстура — ароматная и с кислинкой.

— Что со мной случилось? — Марта откинулась на подушки. — Это всё из-за того, что я пыталась применить свой дар к Генриху?

— Пыталась? — в голосе Бадди проскочило разочарование. — Значит, не смогла его прочесть?

— Нет.

Марта помнила, что была близка к цели, но последнее усилие стоило ей обморока.

— Не надо было этого делать, — Бадди виновато отвела глаза. — Зря я тебя надоумила. Не учла, что ты будешь слаба после стольких дней в Путах. Надо было обождать.

Да, кое-кто действительно уж слишком Марту поторапливал. Правда, она и сама испытывала страстный азарт заглянуть в Генриха. В ней жило необъяснимое желание убедиться, что он, подобно своему замку, мрачный и опасный только снаружи. Вот и послушалась Бадди на свою голову.

— Выходит, я целую ночь провела в полуобморочном состоянии?

— Не ночь — три дня.

Ого! Звучало тревожно. Даже не верилось. Ещё никогда Марте не становилось настолько плохо после применения дара.

— Генрих зол был, будто в него дьявол вселился. Грозился душу вытрясти из того, кто в твоей внезапной слабости виноват, — Бадди скривилась так, словно именно её он и обвинял. — Но когда тебя осмотрел Ламмерт и сказал, что ничего опасного и скоро ты поправишься, герцога немного попустило.

Марте почему-то тепло на душе стало при мысли, что её лечащим врачом назначен добрый доктор Айболит. Она не знала, чем это объяснить, но из всех кого повстречала в последнее время, больше всего доверяла ему.

Утренняя истома постепенно отступала, Марта ощущала, что силы возвращаются и вместе с ними тысячу вопросов, но поговорить им с Бадди пока не удалось — явился посетитель. Причём, как раз тот, о ком только что думала — Ламмерт. На его юном лице как всегда светилась тёплая улыбка. Однако на Бадди он поглядывал куда более неприветливо, но атильду его взгляд не смутил. Она посчитала нужным независимым голосом отчитаться.

— Марта только что пришла в себя. Я дала ей настойки из змеиного моха.

Ламмерт подошёл к кровати и сел рядом на стул. Бадди норовила пристроиться неподалёку — подтянула поближе к месту событий кресло.

— Я уже осматривал тебя, когда ты была в беспамятстве. А теперь, когда пришла в себя, должен сделать это ещё раз.

— Хорошо, — Марта была не против осмотра.

Но Ламмерт не спешил приступать, посмотрел на Бадди многозначительно и кивнул в сторону двери. Даже Марта поняла намёк. Лекарь просил атильду на выход.

— Меня, компаньонку, — Бадди потыкала себя в грудь, — выгоняют?

Она обиженно сложила руки на груди и задрала вверх подбородок, показывая, что не собирается выполнять требование лекаря, но Ламмерт остался непреклонен. Несмотря на свою юность, он умел быть настойчивым. Не сказал ни слова, но что-то в его облике убедило атильду. Она поднялась с кресла и заковыляла к выходу, не преминув проворчать нелестные слова в адрес медицины в целом, и этого конкретного медика в частности.

Когда за ней закрылась дверь, Ламмерт наклонился к Марте и положил ладонь ей на лоб. Его карие глаза смотрели внимательно. Взгляд глубокий, серьёзный, острый. Марте подумалось, что, по всей видимости, Ламмерт тоже читает людей, как и она. Только Марте дано заглянуть в самое «я», а лекарь видит телесные недуги.