Люби меня - стр. 3

— Мама, блин! Мне надо Маше позвонить!

Любила ли я маму? Наверное, любила.

Три года прошло, а я продолжала с туманом в голове ходить. Ничего почти не чувствовала к близким. И даже к дочери, кроме жадного, истеричного желания спрятать от этого мира.

И вдруг хоть что-то! Идея фикс – собрать бруснику самой. Доеду на электрички до леса, похожу, пособираю. Мне тут немного и нужно на пару банок варенья.

Галина Ивановна гордо отчитывалась, что у неё внучка не голодает, не скучает и вообще я могу быть свободна целую неделю. У Машеньки в школе карантин, класс закрыли, свекровь, которая жила на другом конце города, обрадовалась, сразу забрала ребёнка. Самое противное, Машенька сама с радостью к ним уезжала… Будто со мной плохо.

Стоп! Надо даже не думать об этом.

Что там у меня?

— Машенька! Я буду варить яблочно-брусничное варенье, — радостно сказала я дочери.

На экране телефона не выспавшаяся, растрёпанная девочка. Она на моего погибшего мужа похожа, то-то свекровь не отлепить от внучки. Глаза голубые, волосы светлые. Хорошенькая.

— А я думала бабушки только варят, — нахмурилась она. — А его можно будет есть?

— Я постараюсь, — рассмеялась открыто.

— Ты смеёшься, — заворожённо смотрела в камеру моя девочка.

— Да, — я растерялась. — И хочу ягод сама набрать.

— А мне нельзя?

— Я попробую, если мне понравится, будем с тобой ездить каждый год в лес.

— Мне нравится!

Долго с ней разговаривать нельзя. Она сама уставала, и мне не велено.

Поцеловав доченьку онлайн, поспешила собраться в поход.

Старый спортивный костюм, который не выкинула, не знаю почему, возможно для этого случая. Резиновых сапог у меня не было…

— А возьму-ка я их у Петра Ивановича, он мужичок маленький, с шерстяным носком как раз мне будут его сапоги.

Я так воодушевилась, мне так захотелось в лес, набрать самостоятельно ягод, как мы делали в детстве, что не могла дождаться когда же доберусь до этой несчастной электрички.

А сама ещё из квартиры не вышла.

Взяв рюкзак и корзинку, нахлобучив старую панаму, я поднялась к Петру Ивановичу, ошарашив его своим визитом.

Старик невероятно удивился. А я потрясла своими шерстяными носками, которые связала, помнится, пару месяцев назад в самую жару… Ну, да я немножко не в себе.

— Пётр Иванович, к вашим чудесным яблокам, я бы хотела сходить и набрать бруснику, — улыбнулась и приподняла одну бровь.

Без флирта, просто озарённая счастьем, что есть о чём думать и мечтать.

— Оксаночка, проходи.

— Нет, быстренько.

— Быстренько у меня не получится.

— Пётр Иванович, сапоги будут?

Старик копался в своём шкафу. Его собака виляла хвостом, нюхая мои тапочки.

— Сядь на электричку до Рыбачки и выйди на одну станцию раньше.

— Так Рыбачки вроде нет, — я нахмурилась, вспоминала, что это теперь мёртвая деревня. Ещё недавно репортаж смотрела по нашей области. — И станцию там закрыли.

— Но станция перед Рыбачкой всё-таки есть, — сказал дед , со знанием дела.

Выдал мне чёрные страшные сапоги и дождевик.

— По прогнозу: тучи ходят, но дождя не будет, — поморщилась я.

— Возьми, будет, — скрутил плащ и сунул в маленький пакетик.

Я плащ и свои тапки закинула в рюкзак, где уже лежала вода и небольшой перекус, вступила в сапоги.

Пританцовывая, на радостях поцеловала Петра Ивановича в щёку и выбежала из его квартиры, чтобы успеть до его предложения перекусить перед дорогой.