Люби меня - стр. 14

Торба – хаска. Она даже не охотничья собака, а ездовая. Охранник из неё точно никакой. Стояла возле входной двери, виляла хвостом и продолжала радостно лаять.

Я тут же перевела испуганный взгляд на мужчину.

Рома приоткрыл глаза, одной рукой он обнимал меня, другую протянул к краю кровати. И я увидела, что он прихватил охотничье ружьё.

— О, да ты пятачок, — прошептала я.

— Это ещё почему?

— У тебя дома ружьё, — тихо усмехнулась.

— Понятно, — он тоже посмеялся. — В тайге опасно, красивая, и кажется я дверь забыл закрыть.

— Да. Это хорошо, что у тебя есть ружьё, — тут же высказалась я и чуть спряталась под одеялом.

Дверь распахнулась, в помещение влетел поток ледяного воздуха.

Нагнувшись под косяком, в сторожку вошёл высокий седой мужчина. Тоже в охотничьем костюме, но в отличие от Роминого, более зеленоватого оттенка.

Он тут же закрыл дверь и протянул руку к собаке, погладив её. А потом поднял на нас пронзительный взгляд исподлобья.

— Дядька Борис попросил присмотреть за тобой, — хрипло сказал незнакомец и сделал несколько шагов вперёд.

А потом замер, заметив меня.

— Здравствуйте, — пискнула я.

Мужчина сделал ещё шаг вперёд, прищурился. Какой острый взгляд! И сам он немного пугающий, возможно потому, что высокий. Посмотрел на печку, где сушилась моя одежда и моё нижнее бельё.

— Неожиданно, — без капли усмешки прошептал он.

Рома отложил ружьё и сел. Так опытно сел, что сам оголился по пояс, а спальник накинул на меня. И я могла тоже сесть, полностью укрывшись.

Нет, Роме я доверяла целиком и полностью, своей наивной частью. Просто в данный момент я была голая, а в сторожке два здоровых мужика, так скажем, совершенно незнакомых.

— Это мой коллега, Григорий Петрович Самоделов, — представил мужчину Рома. — Гриня, это моя подруга.

И сделал паузу, отчего я вдруг подумала, что он забыл, как меня зовут.

— Оксана, — прошептала я, разорвав напряжённую тишину.

— Ксения Леонидовна Дубравина, — усмехнулся Рома.

А! То есть у него такие приколы. Элемент психологического давления. И фиг знает, кому больше неловко стало от того, что он вроде как не знал моего имени: мне или коллеге.

— Очень приятно, — мужчина кивнул.

Очень приятным было его лицо. Григорий Петрович понравился, не сразу, но всё же. Может потому, что он Гриша, так звали моего погибшего сына, не знаю какая связь. А может потому что он показался вдохновенным кудесником, мудрым и умным. Всё-таки седина его ничуть не портила, а от светлых волос, которых было достаточно много, лицо становилось более открытым. У него острый нос, широкий рот и глаза красивые под тёмно-серыми бровями. И когда он повернулся, осматривая сторожку, тусклый луч света упал ему на лицо, и в глазах проявилась зелень.

— Ксени, мы с Динарой Александровной, супругой моей и Лёшкой сыном, хотим брусники набрать.

— Нам очень нужна брусника! — тут же высказалась я, немного робея, посмотрела на Рому. И он мне улыбнулся.

Ну вот, я протрезвела, а он всё так же прекрасен. Красивый мужчина с добрым лицом и грустными тёплыми глазами.

— Да, — согласился он. — У нас же три килограмма яблок на квартире. — Мы с вами поедем.

Всё он помнил!

— Побыстрее, — кивнул Григорий Петрович и вышел на улицу, забрав с собой весёлую Торбу.

Я тут же выскочила из-под спальника.

И закидывая волосы за плечи, подбежала к печке. Пританцовывая на носочках, потому что пол студёный кусал ноги, потрогала свою одежду. Она полностью высохла.