Люби меня - стр. 69
– Моя вина, что ли?!
– А чья?!
– Я никогда не унижала тебя! Не смеялась над тобой! И не…
– А и не надо этого делать! – рявкаю дальше. – Хватит того, что ты каждый мой шаг либо игноришь, либо пресекаешь, либо так серьезно комментируешь, что все, на хрен, падает!
– Неправда!
– Правда!
– Ну и… – шумно выдохнув, упирается ладонями мне в грудь. – Раз так все плохо, уходи, Саш, – снова этот неизлечимый поучительный тон. – Оставим друг о друге яркие воспоминания. Не будем портить впечатление сильнее, чем уже это сделали. Я не хотела казаться… – срывается, будто бы всхлипывает. Но быстро переводит дыхание и так же ровно добивает: – Я не хотела быть странной, душной и какой-то неправильной. Прости меня, – выпалив это, резко вбок подается.
Я, естественно, за ней. Соня – еще дальше. Пытаюсь ее поймать и удержать, но в этом адском сенохранилище внезапно темно становится. Натыкаясь на низкий ряд тюков, переваливаемся через него в гребаную кучу сырого разнотравья.
Инстинктивно подминаю Соню под себя. Ничего такого, просто удержать стремлюсь. Раз и навсегда. Тупые мысли, но мне некогда их анализировать. С дрожью вжимаю Богданову в это чертово сено, преодолевая первое рьяное сопротивление.
– Ну, замри ты, пожалуйста… – хриплю отчаянно. Приглушаю, насколько способен, но она-то точно слышит. – Сколько можно меня отталкивать? Замри на секунду… Всего на секунду, блядь… – разрывает такими чувствами, что кажется, если не добьюсь, точно подохну. – Сонь… Соня…
И вдруг она затихает.
Дольше, чем на секунду. Гораздо дольше. Пользуюсь шансом, чтобы прижаться так близко, что дышать не сразу получается. Она же подо мной – открытая, мягкая, почти голая… Втягиваю головокружительный запах. Вбираю умопомрачительную дрожь. Впитываю топкое тепло.
Осторожно скольжу ладонями по бедрам. Но в трусы ей не лезу. Блядь, да какие трусы?! Меня, сука, ебет такими эмоциями, что я трясусь на Богдановой, как на электрическом стуле. Хочу ощущать как можно больше ее кожи, только поэтому крадусь пальцами под шорты. И, мать вашу, эти касания шарашат таким вожделением, с которым я никогда прежде не сталкивался.
Утолить похоть – зверское рвение. Высокое напряжение. Смертельно опасно.
Лютая дрожь по телу. Хриплый пар изо рта. Крутой кипяток по венам. За ребрами – спазмы и искры. Сердце надрывается, словно заправский садюга. Переломами плоть и кости дробит. Наполняет грудь густым и пульсирующим теплом. До самой, блядь, глотки.
Я не двигаюсь.
Потому что весь этот яростный ураган чувств держит страшная трепетная нежность. К ней.
– Соня… – тяжело дыша, смотрю на ее рот.
Но она снова проделывает тот же трюк – втягивает и закусывает губы. С непонятным мне выражением лица качает головой.
Жарко... Жарко в этом аду, а меня знобит.
Я должен… Должен это сделать.
Иначе так и не отпущу эти мысли. Иначе не переработаю свои переживания. Иначе так и не смогу спать. Иначе реально сдохну.
– Прости… – стремительно перемещаясь, сжимаю подбородок Богдановой пальцами. Стискиваю и тяну вниз, пока ее рот не распахивается. Одновременно с ним дико расширяются ее глаза. – Прости… – хриплю повторно, зацикливаясь на бездонных глубинах ее зрачков. – Я должен это сделать… Должен.
Зажмуриваюсь, словно перед прыжком в эту самую бездну. Отпускаю все тросы и решительно подаюсь вперед. Сопротивляясь двусторонним токовым разрядам, запечатываю Сонин приоткрытый рот своим и со старта погружаю внутрь нее язык.