Люби меня - стр. 29

Не успеваю понять, какие эмоции выражают его глаза. Кажется, что там есть неверие, ярость, тревога и страх. Только это невозможно. Должно быть, мои собственные чувства слишком сильно пьянят сознание.

Нервные клетки не способны мигрировать. Но мои в этот момент, совершенно точно, со всех уголков тела перебираются в грудь. Ее жалит с такой силой, что с губ срывается вздох.

– На пару слов, – слышу рядом с собой раньше, чем восприятие обновляется.

От звуков его голоса вздрагиваю. И малодушно радуюсь, что это сердитое требование адресовано не мне.

Я не собираюсь подсушивать. Мне это неинтересно, говорю я себе. Пока не вижу, как на лице Шатохина отражается ужас.

Что такого сказал ему Саша?

Он стоит ко мне спиной, и нет возможности хотя бы попробовать считать что-то по глазам.

– Пошел ты! – выпаливает Тоха, меряя Георгиева агрессивным взглядом. Из-за чего тот шагает ближе, и они буквально сталкиваются лбами. – Сука… Как тебя угораздило? Тебя-то?! Ты же не Чара! Ты – абсолют!

– Это не то! Совсем не то, что ты подумал, – отрицает Саша так же гневно. – Просто нехуй ее трогать!

Мне вдруг страшно становится. Обхватывая плечи руками, нерешительно топчусь на месте. Делаю шаг в их сторону и замираю.

Хорошая ли это идея? Подойти к ним?

Многие замечают эту ссору. Но не вмешиваются. Только наблюдают. И я не решаюсь.

В конце концов, кто я такая?

– Да уж попизди теперь… – смеется Шатохин. – А раз «совсем не то», конечно же, трону! Она хочет, чтобы я ее поцеловал! И я это сделаю! Как минимум это! А ты можешь идти на хрен! Еблан, блядь…

– Ты вкрай охуел?! Я сказал, не смей ее, мать твою, трогать! – рявкает Саша с таким надрывом, что я содрогаюсь и вновь инстинктивно вперед подаюсь.

Шатохин выкатывает фак и обходит его. Намеренно задевая плечом, валит прямиком на меня.

Успеваю лишь закричать, когда Георгиев оборачивается и, едва мазнув по мне каким-то совершенно неадекватным взглядом, дергает Шатохина обратно на себя и впечатывает в его лицо кулак.

11. 11

Не хочу этого избегать.

© Соня Богданова

Оступившись на шаг, Шатохин пошатывается и плюется кровью, но принимает бой. Всаживает кулак Сашке прямо в глаз. Тотчас получает еще более мощный ответ – и снова в губы.

– Прекратите! – кричу я.

И визжу так, что сама глохну.

Оказываюсь рядом с Шатохиным как раз в тот момент, когда Фильфиневич заскакивает Георгиеву на спину. По габаритам у последнего, конечно, внушительное преимущество. Саша самый крепкий из всей пятерки. Все это понимают, поэтому вскоре сдерживаемых сил становится больше. Наконец, парням удается его заблокировать.

Шатохин сплевывает кровь и утирает майкой губы. Не понимаю, что его так веселит. Но он реально прется от ситуации.

– Ох, еба, как наш хладнокровный вскипел! – горланит нараспев с пронзительной издевкой. – Я, конечно, слышал, что раз в году и палка стреляет. Но чтобы дубина… Нет, не верил! От тебя, Прокурор, никак не ожидал!

Я невольно смотрю на Георгиева. Встречаюсь с его разъяренным, практически диким взглядом и тут же отворачиваюсь. Слишком сильные энергетические разряды с этим контактом получаю.

Мое тело выдает очень-очень странные реакции.

Мне вдруг значительно больнее, чем было до драки. Мне до сумасшествия волнительно. Мне страшно, стыдно, грустно, томительно и сладко.