Лытдыбр. Дневники, диалоги, проза - стр. 51

В Израиле существует некий фон жёсткости отношения к этому вопросу со стороны всех. Это игра, в которой нет воздержавшихся. Все люди знают, что они не должны оставлять, все люди знают, что, если оставлено, дешевле побеспокоиться, даже если это выглядит как невинный мусор, даже если видно его хозяйку.

Фокус в том, что против терроризма эффективны только контртеррористические меры военного характера. Если удаётся террориста ликвидировать, значит он не совершит теракт. Это действительно эффективно.

Разрушение домов <палестинских террористов Израилем> – это способ психологического воздействия на ту среду, из которой приходят террористы. Можно ли оценить это психологическое воздействие? Ну, как это себе представить?.. “Гэллап” пойдёт по территориям и будет спрашивать?.. Это же невозможно измерить. Судя по количеству шахидов, количество семей, желающих продавать своих детей, резко не уменьшилось.

Зато резко уменьшилось количество успешных терактов в тех местах, где построен забор. Перелезть через забор они не могут. А вот сколько родителей могут продать своих детей – миллион, или полмиллиона, – в конечном счёте неважно, потому что взрывается десяток.

Государство Израиль исходит из того, что борется за своё выживание, и лучше выживать незаконными способами, чем умереть с чувством собственной правоты. Один из создателей и многолетний руководитель “Моссада” Иссер Харель был категорически против вывода “Моссада” “в белую”. Он считал, что “Моссад” должен действовать как криминальная структура, за которую никакой законодатель, никто “чистенький”, ответа не несёт.

В Израиле “Моссад” и вообще спецслужбы пользуются абсолютным доверием квалифицированного большинства населения. В ходе политической борьбы партии, которые обвиняют друг друга во всех смертных грехах и имеют диаметральные взгляды на все основополагающие вопросы безопасности, экономики, религии, политики, – ни одна из них, тем не менее, не собирает электоральный капитал на разности мнений в обществе о подконтрольности спецслужб. Есть консенсус, что спецслужбам нечто делегируется…

Доверие – безграничное, порой даже чрезмерное – которое есть у израильского общества к своим спецслужбам, это доверие заслуженное. Если бы я, живя в России, на минуту попробовал так доверять российским органам, которые называются правоохранительными, – этой милиции, этой прокуратуре, этому ФСБ, – как я доверяю израильским спецслужбам, находясь в Израиле, мне надо было бы пойти и показаться психиатру или сдать тест на IQ. Потому что это идиотизм – ждать от российского милиционера, что он будет заниматься тем, чем занимается его израильский коллега. И как от спецслужб, про которые известно, что они участвуют в решении экономических вопросов не только в интересах политического заказа, но и в интересах личного обогащения, – ждать щита от террора? А если террор заплатит им лучше, чем казна?..

На пресс-конференции в тель-авивском доме журналистов “Бейт-Соколов”, где было заявлено о создании Национального движения за демократию и алию (ДА), лидер нового движения Юлий Кошаровский произнёс фразу, от которой меня, мягко говоря, покоробило. “Как можно говорить о настоящей демократии, если 10 % населения (новые репатрианты. –