Львы и драконы - стр. 28
Король почувствовал, что конь выдыхается, и снова сменил аллюр, чтобы животное перевело дух, еще не меньше часа пути, потом остановка в замке Мнорих… там готовы сменные лошади – и снова в путь. Скорей, скорей!
Глава 8
Император шагал по гулким темным коридорам вслед за солдатами. Участникам совета ничего иного не оставалось, как последовать за ним – теперь они топали за его величеством, а впереди, поминутно озираясь, шагал гвардеец с факелом. Солдатик был вовсе не рад выпавшей на его долю чести, уж больно печальным казался повод… Валлахал был безлюден и мрачен – ночью особенно. Коклос, не поспевавший за размашисто шагающими спутниками, принялся ныть:
– Решительно не понимаю, почему такая спешка. Дело предстоит темное, страшное и зловещее, неужто нельзя исполнить его хотя бы днем? Именно ночью, именно ночью! Гремящие цепи, зловещие порывы холодного ветра… Перед каким зрителем мы разыгрываем темную мистерию?!
Алекиан остановился. Маршал, который шагал следом, едва не врезался в резко развернувшегося императора и спешно посторонился.
– Мистерию? Ты считаешь, что я разыгрываю мистерию?
Шут сообразил, что ляпнул лишнее, и попятился, растворяясь во мраке.
– Мистерию… Перед Гилфингом, перед Гангмаром… Какая разница? Я тебе велел убираться, дурак! – Коклос не узнавал голос «братца», вдруг ставший резким и суровым. – Я же говорил тебе: убирайся! Ты мне не нужен, Коклос!
Алекиан отвернулся, и солдаты с факелами поспешно, даже суетливо двинулись дальше. Коклос прекратил жалобы, но не отстал и семенил следом, хотя ему приходилось время от времени пускаться бегом, чтобы не потерять огонь факела.
Провожатые указали Алекиану темный подвал, заваленный хламом – туда заговорщики в беспорядке сбросили несколько десятков трупов, издающих теперь совершенно нестерпимую вонь. Солдаты, обнаружившие тела, закутали лица тряпьем и объяснялись между собой знаками, но выказать недовольства не посмел ни один. Гиптис пролаял несколько слов – благодаря его чарам смрад несколько уменьшился. Императору указали тела отца и двоюродного дяди, откопанные солдатами из-под других – обезображенных раздетых покойников. Алекиан подошел и остановился над жуткими останками. Все притихли.
Сэр Брудо пробормотал что-то насчет носилок и удалился, прихватив с собой нескольких солдат. Коклос выскользнул за ним. Войс с Кенпертом были бы рады сбежать следом, но не могли решиться – император-то оставался! Прошло не меньше получаса, прежде чем возвратился маршал. Его солдаты в самом деле приволокли наспех изготовленные из плащей и древков пик носилки. Тела Элевзиля и Кениамерка осторожно погрузили – Алекиан оттолкнул солдата и сам вцепился в импровизированную рукоятку.
– В храм! – велел юноша.
По счастью, из подвала можно было довольно быстро пройти к часовне во дворе Валлахала, под которым располагалась подземная усыпальница. Тела положили на поспешно сооруженный помост у алтаря. Священники, которых гвардейцы разбудили и приволокли в часовню, сдерживая зевоту, принялись нараспев читать молитвы. Они глянуть боялись на жутких покойников, да и на Алекиана тоже – черты лица императора заострились еще больше, лоб покрывала испарина… время от времени капли сбегали по лицу на грязный воротник – Алекиан не замечал.