Львица по имени Лола - стр. 22
- Я очень соскучилась, дорогой… - и снова смена тона - требовательность сменяется просьбой. И Лев сдается.
- Хорошо. К двум нормально будет? И я ненадолго.
- Будем ждать к двум! – радостно отвечает Лариса Константиновна. А Левка понимает, что намерения намерениями, а мать его быстро не отпустит. Но это не слишком его расстраивает. Матери так долго не было в его жизни, что сейчас они оба до сих пор наверстывают. И Лев понял, что и сам он тоже соскучился.
***
- Лев, тебе положить добавки? – Викентий Мирославович взялся за крышку.
- Нет, спасибо, - отрицательно покачал головой Левка. И продолжил слушать мать. Он любил ее слушать.
Лариса Константиновна – по второму мужу – Рябушева заведовала отделом графики в одном из крупных столичных музеев, и о своем деле могла говорить часами. А Левка мог ее часами же слушать. То, чем занималась мать, казалось ему невероятно увлекательным. Сложись его жизнь иначе – как знать, может быть, он бы захотел и смог пойти по ее стопам. Но пошел он в итоге по другой, кривой дорожке.
Никто в семье не знал, чем на самом деле занимается их сын, брат, внук. Врал. Всем врал. Говорил, что работает администратором в сети ночных клубов, этим объясняя сильную занятость и ночную работу. Ему верили.
Так-то если рассудить, ничего противозаконного Лев не делал. У него совершенно легальная и очень хорошо оплачиваемая работа. Но когда он представлял лица…
Бабушка - суровая казачка Василиса Карповна, человек с широкой душой и твердыми моральными принципами.
Мать - хрупкая интеллигентная женщина, хранитель коллекции итальянских мастеров какого-то – все никак не может запомнить – какого века.
Отец – добрый и бесхитростный тренер детской волейбольной секции, горящий на своей работе.
Старший брат – двукратный олимпийский чемпион. И этим все сказано.
Как рассказать этим людям, что их дорогой, горячо любимый и немого излишне опекаемый сын, брат и внук зарабатывает жизнь тем, что изображает женщину. Поет, пляшет, заигрывает с публикой. Варится в весьма своеобразной обстановке столичного, чтоб его, бомонда.
Да никак. Поэтому врет. Всем, включая милейшего и интеллигентнейшего Викентия Мирославовича, который из кожи вон лез, чтобы наладить хорошие отношения с сыновьями своей дорогой Ларочки. Своих детей у четы Рябушевых не было.
- Ты придешь смотреть коллекцию Каподимонте? – мать наконец завершила свой монолог о Неаполитанском музее. – Ее впервые привозят к нам. Другого шанса не будет. Можем посмотреть после закрытия, когда не будет посетителей, чтобы никто не мешал.
- До какого выставка? – вздохнул Лев.
- Только началась. Два месяца продлится экспозиция. Но ты не затягивай.
- Договорились, - кивнул сын. Покосился на часы.
- И не думай! – пресекла его попытки мать. – Пирог сейчас будет. Зря я, что ли, пекла?
- Аромат был исключительный! – с воодушевлением подтвердил Викентий Мирославович.
Левка вздохнул. Пирог ему совсем некстати, за фигурой надо следить, сценические платья все сшиты по точным меркам. А Лола – сладкоежка, только отвернись – уже лопает пирожное или конфету.
- Ты посмотри на него! Это я, значит, сладкоежка.
- Ну не я же.
- Только можно мне маленький кусок, мам, ладно?
- ДВА!
***
- Знаешь, я тебе все-таки почитаю свои стихи, - Дина уже привычно устроила голову на его плече. Он уже привычно внутренне вздохнул раз пятьдесят.