Лужок Черного Лебедя - стр. 10
Дедушка умер последним из всех моих дедушек и бабушек, и он единственный из них, кого я помню. Хотя бы отрывочно. Я рисую мелом дорогу для игрушечных машинок на дорожке в дедовом саду. Я в доме у деда в Грейндж-овер-Сэндз, смотрю фильм про войну и пью газировку под названием «Одуванчик и лопушок».
Часы стоят – я завожу их и ставлю стрелки на три часа с минутами.
«Иди на озеро», – бормочет Нерожденный Близнец.
На тропе через лес есть узкое место, на котором, как страж, стоит вязовый пень. На этом пне сидел Подгузник. Подгузника по-настоящему зовут Мервин Хилл, но один раз мы переодевались на физкультуру, он стянул штаны, и мы увидели, что на нем надет подгузник. Ему тогда было лет девять. Грант Бэрч начал его звать Подгузником, и уже много лет его никто не зовет настоящим именем. Проще поменять глазные яблоки, чем кличку.
Короче, Подгузник качал на сгибе локтя и поглаживал что-то пушистое, лунно-серое.
– Было ницьё, стало моё. Кто насёл – белёт себе!
– Привет, Подгузник. Что это у тебя там?
У Подгузника все зубы в каких-то пятнах.
– Не показу!
– Ну ладно тебе. Мне-то покажи.
– Кит… кит… – забормотал Подгузник.
– Кит-кэт? Батончик?
Подгузник приоткрыл голову спящего котенка.
– Китька! Была ницья, стала моя.
– Ух ты. Кошка. Где ты ее нашел?
– У озела. Лано-лано утлом, когда есё никто не плисёл. Я ее сплятал, пока все иглали. Сплятал в колобке.
– А почему ты никому не показал?
– Бэлч и Ледмалли и Свиньялд у меня бы ее отоблали! Вот посему! Я ее сплятал. А тепель велнулся.
Подгузник иногда выкидывает фортели.
– Она как-то тихо сидит, а?
Подгузник молча гладил кошку.
– Мерв, ну можно я ее подержу?
– Только никому ни слова! Тогда я тебе лазлешу ее погладить. Только сними пелчатки. Они колючие.
Я снял вратарские перчатки и потянулся к котенку.
Подгузник швырнул котенком в меня.
– Она тепель твоя!
Я машинально поймал котенка.
– Твоя! – Подгузник захохотал и помчался прочь, к деревне. – Твоя!
Котенок был холодный и окоченевший, как упаковка мяса из холодильника. Я только теперь понял, что он дохлый. Я уронил котенка. Он стукнулся об землю.
– Кто насёл – белёт себе! – завопил Подгузник и затих вдали.
Двумя палочками я поднял котенка и перекинул его в заросли первых подснежников, рискнувших пробиться наверх.
Он был такой неподвижный и полный достоинства. Наверно, замерз прошлой ночью.
Мертвые существа показывают нам, какими и мы станем когда-нибудь.
Я думал, что на замерзшем озере не будет ни души, и так и оказалось. По телевизору в это время шел «Супермен-2». Я уже видел его в кинотеатре в Мальверне года три назад, когда мы туда ходили на день рождения Нила Броза. Фильм неплохой, но замерзшее озеро в моем личном распоряжении – это гораздо круче. Кларк Кент отдал свою суперсилу ради того, чтобы иметь половые сношения с Лоис Лейн на сверкающей постели. Кто согласится на такой дурацкий обмен? Ведь он умел летать! Отражал ядерные боеголовки в космос! Поворачивал время вспять, крутя Землю в обратную сторону! Не может быть, чтобы половое сношение всего этого стоило.
Я сел на пустую скамью и съел кусок ямайской имбирной коврижки, а потом вышел на лед. Конечно, когда никто не смотрел, я не упал ни разу. Я кружился и кружился, закладывая виражи против часовой стрелки, словно камень, привязанный на веревку. Нависшие над озером деревья скрюченными пальцами тянулись к моей голове. Грачи кр-кр-кричали, как старики, которые забыли, зачем пошли на второй этаж.