Лунный Этюд в постельных тонах - стр. 27
- И-и-и! – поскуливала подруга. – Ну давай! У вас было? Было?
- А потом он развернул меня, положил грудью на подоконник, и я почувствовала адскую боль! Смотри, помнишь откуда у тебя каждый месяц кровь идет? Да, он туда! Прикинь? Боль! Я чуть не закричала! Так больно, мне никогда не было! Я прошу его остановиться, а он лезет внутрь меня. А потом он начал делать им туда-сюда! Больно – нереально! Вообще неприятно! Внутри все болит, а он им долбит и стонет. А потом такой вынул и говорит: «Ты кончила?». А я ему: «Да!». Он поцеловал меня и ушел.
- А ты кончила? – пристала любопытная подруга, когда у меня на голове зашевелились волосы.
- Ну… Наверное, да… Трусы поправила и … кончила, - усмехнулась подруга.
- И он к тебе больше не подходил? Сегодня вы с ним не разговаривали? – спросила подруга, пока я пыталась забыть то, что только что услышала.
- Да нет, прошел мимо и сказал «Привет!», - зевнула рассказчица. – Что она там пишет? Ох, ничего себе! Там уже двадцатая формула!
- Я тебе завидую, - вздохнула вторая. – Я еще ни с кем… А так хочется попробовать! Вот не знаю с кем!
- А прикинь с Бри? – шепотом заметила подруга, заставив меня в ужасе расширить глаза. – У него там в штанах такое… Представляешь! Наверняка толщиной с руку! Аж до локтя!
- Ох! Не говори мне таких вещей! – занервничала рассказчица. – Он же порвет! Прикинь, как больно? А если его в рот брать, то можно и рот порвать! А представь, как он в тебя входит… Да он просто монстр! Я слышала, как старшекурсницы умирают по нему! Они в туалете на третьем этаже даже имя написали! Сначала было «Ниада плюс Бриарей равно любовь», потом Ниаду затерли, я так понимаю, затерли заклинанием, а сверху написали Альвина. Каждый раз, как ни захожу – новое имя! Прикинь?
- Ты не видела, что в туалете на втором этаже творится! Там кто-то написал «Бриарей! Я тебя хочу!», - хихикнула подружка. – Я тебе про мужской говорю! Я туда два раза заходила, когда в женском занято было! В женском там стена целая исписана! Раньше там про какого-то Эсмонда писали, а теперь про Бриарея. Стена реально зацелована! Кто-то даже попытался его нарисовать. Правда глаз правый у него косит! Но похож!
- Извините, пожалуйста! – взмолилась я, вспоминая, что рассказывала Фелия. – Можно выйти?
- Иди! – буркнула преподавательница, показывая сгусток холода в руке. Я спешно вышла за дверь, чувствуя, как меня подташнивает.
Я шла по пустому коридору, а потом нашла туалет. Хорошо, что это – четвертый этаж! Я влетела туда, закрывая дверь и глядя на пустые кабинки. Стоило мне только войти в одну из них и снять трусы, как на стене проступил знакомый портрет Бриарея почти во весь рост с кое-чем наперевес. «Я хочу тебя, детка!», проступила надпись над головой портрета.
Я медленно натягивала трусы обратно, боясь даже поднимать глаза на стену.
Стали проступать и другие надписи: «Эсмонд – я люблю тебя до гроба!». И чья-то корявая подпись: «Дура, он – некромант!». Кто-то еще подписал: «Это – вечная любовь!». Был нарисован портрет молодого красивого мужчины с длинными волосами, а вокруг него порхали поцелуйчики! «Фелия – тварь!» - написал кто-то. Было еще много разных надписей, признаний в любви, пожеланий, каких-то стишков о первом чувстве.
Я осмотрелась по сторонам и бросилась прочь. На доске уже было тридцать шесть формул, а студенты откровенно зевали.