Лунный Этюд в постельных тонах - стр. 11
- Что? Стесняешься с нами? – усмехнулся взъерошенный и мокрый блондин. – А как перед преподом раздеваться – так не стыдно? Или ректора тебе мало, а ты в штаны к преподу решила залезть! Давай! Он на тебя явно глаз положил!
Я вздрогнула, пытаясь не закричать и чувствуя, как с моих волос на коленку стекает кровавая капля.
- Вот было бы весело, если бы он на тебя глаз положил! – огрызнулась я, удивляясь своей наглости.
- Не понимаю, какого он ее отжиматься заставил? Следуя его логике, ей нужно учиться разводить ноги! – ржал кто-то из парней, отвешивая другому мокрым полотенцем затрещину. Я терпеливо ждала, когда они переоденутся, уставившись на свою коленку. Они нарочно расхаживали голыми, а я молча глядела на кровавую каплю, которая текла по моей ноге. Я пойду к ректору! Хватит с меня! Лучше быть целителем! Да кем угодно! Но еще лучше быть как можно дальше от этого места и от этого человека!
Я смотрела на свои ноги, поймав себя на мысли, что все это- сон, что я сейчас попробую встать, а потом упаду на пол. На секунду мне показалось, что я не чувствую их, что снова не могу ходить, что они онемели, ослабели и больше не слушаются… Сейчас придут Фелия с мамой и поднимут меня, чтобы переодеть. Я помню, как отказывалась от еды, чтобы им было легче, а они умоляли меня поесть… Даже Фелия не знает, что ночью, лежа в кровати, накрытая одеялом, я думала о том, что хочу умереть. Умереть, чтобы не мучить их. Часами думать о смерти, глядя в темноту, зная какие страдания и неудобства причиняю им. Каждый раз, когда мама говорила о деньгах, я вздрагивала, а однажды, когда мама вышла повесить белье на улицу, я взяла старый кухонный нож, которым мама резала хлеб. Я помню, как дрожащей рукой приставила его к груди, а у меня не было сил, чтобы надавить на него как следует. Помню, как он выпал из рук, поцарапав ладонь, а на моих сведенных коленях появилась кровь. «Я просто хотела помочь порезать хлеб!», - шептала я, глядя в глаза перепуганной матери. А у меня по ноге стекала точно такая же алая капля крови.
В душевой все стихло, я посмотрела по сторонам, спрятала за скамью одежду, вспоминая, как Фелия рассказывала о «шутках в Академии», когда какая-то Марисса бежала голая в учебный отдел, обмотавшись половым ковриком. И это было на первом курсе, когда никто еще толком не знал заклинаний. Одежду ей потом, конечно, подбросили, но кто это сделал, никто так и не узнал. Зато потом еще долго дразнили Ковриком!
Я взяла с полки чистое полотенце, сняла рубашку, аккуратно расстегивая каждую пуговицу… Завернувшись в полотенце, я босыми ногами пошлепала в жаркий, все еще парящий душ, глядя на латунные краны, распахнутые кабинки и капли, которые застыли на стенах. Я прошла во вторую кабинку, положив руки на мокрый кран и осторожно разворачивая полотенце.
Ледяная струйка воды потекла по моей спине, вызывая озноб и нервную дрожь в руках, которые лихорадочно крутили все подряд, в надежде, что я не околею и не сварюсь живьем. Я закрыла все, чувствуя на плече жгучий след внезапно хлынувшего кипятка.
Пока я пыталась понять по надписям, какой кран нужно повернуть, вспоминая, как дома мы мылись в лоханке и грели воду в ведрах, послышались тяжелые шаги. Дверь закрылась, а я осторожно выглянула в дверную щель, боясь даже вздохнуть. На пол упал металлический наплечник, поножи, а потом прошелестел плащ. Я застыла, зажимая рот рукой, чувствуя, как прижимаю к груди свое полотенце.