Луна Верховного - стр. 23
— Доминик, это очень срочно. Я должна тебе кое-что рассказать…
— Думаю, я знаю, о чем речь. — В голос альфы вплелась жесткость. — Я только что разговаривал с верховным старейшиной Пересом.
Успел, койот! И здесь успел!
Я сдавила телефон так, что еще немного и экран пошел бы трещинами. Потому что меня словно острием ножа кольнуло чувством вины. Потому что это я должна была все рассказать Доминику. Я! Не Рамон.
— Что он тебе сказал?
— Важно то, чего он не сказал. Мне нужна твоя версия. Венера, для того чтобы защитить тебя, мне нужна правда.
То ли у меня окончательно сдают нервы, то ли так действует властный голос альфы, но я всхлипываю:
— Я беременна. От него.
И выкладываю все, как на духу. Всю правду о той ночи и ее последствиях.
Доминик терпеливо меня выслушивает. Возможно, слишком терпеливо.
— Я скоро буду в Кингтоне. Все решу.
Все решу.
Как же мне хочется верить, что именно так и будет. Интуиция подсказывает, что в случае с Рамоном возможно все. Но может… Может, мы не с того начали, и я смогу убедить его отказаться от ребенка? Эта мысль дарит мне надежду.
Взгляд вернувшегося вервольфа говорит, что его невозможно в чем-то переубедить. Он будто в самое сердце и навылет. Глубокий. Испепеляющий.
Рамон подходит ко мне, застывшей возле окна и делающей вид, что меня не интересует ни его взгляд, ни он сам.
— Минут через десять-двадцать здесь будет Экрот, — говорит он то, что я и так знаю. — В твоих же интересах, чтобы все прошло быстро и без шума.
— Без шума?
— По закону этот ребенок принадлежит мне. Я в любом случае его заберу, ни Экрот, ни кто-либо другой не может мне помешать это сделать.
— Он еще не родился, — напоминаю я, инстинктивно прикрывая живот.
— Поэтому я заберу тебя.
— В качестве кого?
— Багажа, прилагающегося к моему наследнику.
Р-р-р! Даже бывший муж не вызывал во мне столько ненависти.
— Мой альфа этого не позволит.
— Попытается, — скучающим тоном замечает Рамон, и Волчий союз решит, что Легории нужен новый Совет старейшин.
По спине струится холодок. Я словно леденею изнутри после этих слов.
— Ты мне угрожаешь?
— Я тебя предупреждаю, Венера. Поедешь со мной по собственной воле, родишь волчонка, получишь хорошую компенсацию и можешь уехать, куда захочешь.
— Это мой ребенок!
— Продолжай в это верить. Мой сын или дочь здесь не останется: уедет со мной. Если для этого потребуется развязать войну с Легорией или убрать несколько слишком принципиальных вервольфов, я это сделаю.
Мне страшно от его обещания, а еще от того каким тоном они сказаны. Будто Рамон сообщает, что на завтрак будет круассаны и кофе. И что значит убрать? Убить? Или сместить? Нет, еще одного смещения Совета Легория не переживет, стаи и так разрозненны после революции. Но верховному, кажется, все равно. Что мою судьбу топтать, что жизнь Доминика. Доминик не сдастся, уверена ему есть, чем ответить Союзу. Но во что это все выльется? В новую войну?
Мне страшно до подкатывающей к горлу тошноты, и я пробую вдохнуть. Вдохнуть и заставить себя думать.
— Послушай, зачем тебе ребенок? — спрашиваю, заглядывая ему в глаза. — У тебя, наверняка, уже есть дети. Или будут. От законной жены. Просто забудь обо мне.
Длинные красивые пальцы Рамона ложатся на мой подбородок, сжимают цепко. Меня накрывает его аурой, его силой, которую я не чувствовала даже рядом с альфами.