Луна. Укройся волнами, начни сначала - стр. 15

Последнюю фразу отец произносит особенно тихо и зло.

– Нет, – мама качает головой. – Я не сомневаюсь в твоем решении.

– Значит, больше не задавай глупых вопросов и не упрашивай меня. Я поступаю в интересах нашей семьи. Только в интересах семьи.

Глава 15. Вечерний улов

Темнота блуждает внутри меня.

Кружит, запутывая сознание, бьет пустотой по мыслям, как только я пытаюсь дотянуться хоть до какого-то воспоминания и ухватиться за него.

Темнота допускает меня только к самым краям памяти, дает лишь слегка прикоснуться к прошлому.

Возможно, она просто меня бережет.

Где-то рядом снова слышны детские голоса, шелест страниц, топот ботинок и отголоски разговоров. Но сейчас я слышу что-то новое, вернее, старое и очень знакомое, почти забытое и родное – я слышу голос мамы.

Сразу и без сомнений я понимаю, что этот женский глубокий голос принадлежит моей маме. Не могу уловить смысл, но испытываю уверенность, что она говорит со мной о чем-то очень важном, пытается то ли успокоить, то ли приободрить меня.

Мама говорит торопливо и тяжело, я знаю, что ее обычная речь не такая, что мама мягкий и добрый человек, нежная женщина. Но теперь ее слова летят как неровная стая птиц, срываются то на высокие ноты, то, наоборот, переходят почти на шепот.

В этом воспоминании мне волнительно и даже страшно. Единственное, чего я хочу – обнять маму, прижаться к ней и разрыдаться. Но почему-то, не делаю этого.

Я чувствую усталость, словно я бежала издалека, ощущаю ветер в волосах и густой запах моря, перемешанный с запахом зеленеющей листвы.

Воспоминание отступает так же быстро, как и появляется.

Открываю глаза.

Снаружи меня тоже окружает темнота, а в мыслях снова играет мелодия саксофона.

Поднимаю руку и нащупываю сначала одеяло, затем подушку, затем край москитной сетки. Значит, я все еще в том же доме, на той же постели.

Перед внутренним взором проносится злое лицо Эдгара, и я сжимаюсь от мысли о нем и от резкого осознания – я хочу в туалет.

Проглотив ком страха, ощупываю простынь около себя – сухо. Это хорошо, я проснулась вовремя.

«Туалет справа от кухни», – сказал он в нашу прошлую встречу. Значит, нужно идти.

Упершись локтем в постель, хочу встать. Но слабая рука подгибается, и я падаю лицом на подушку. Голова тут же отзывается болью, но уже не такой острой, как раньше.

Пролежав несколько секунд, собираюсь с силами и повторяю попытку.

На этот раз удается сесть на край кровати и коснуться ногами грубого деревянного пола.

В темноте я вижу только очертания предметов, поэтому сначала долго высматриваю опору, и лишь потом поднимаюсь на ноги.

Я умею ходить, без сомнения. Но все движения даются с трудом и как будто в первый раз.

Сперва стою, шатаясь, как новорожденный жеребенок, ухватившись за край комода. Затем делаю несколько шагов к двери и цепляюсь за ее ручку. Потом, стараясь двигаться тихо и не разбудить хозяина дома, приоткрываю дверь и неуверенно шагаю в новое место, которого еще не видела или, по крайней мере, не помню.

Я хочу лишь найти туалет и вернуться в постель, но как только оказываюсь в коридоре, попадаю в сияющий и мощный луч света. Зажмурившись, отшатываюсь от двери и вжимаюсь в стену.

Свет окутывает меня и кажется таким теплым, знакомым, почти родным.

Но откуда может исходить это мощное свечение? Ведь в доме тишина, а в комнате, где я спала, царила кромешная темнота.