Луна с неба - стр. 6

Крыса, закатив глаза, прошествовала в ванную, а я сбежал вниз по лестнице, чтобы отправить папу досыпать.

– Па-ап! – крикнул я. – Сегодня суббота!

– Чудная, прекрасная суббота! – гаркнул он, перекрикивая музыку.

Я был рассержен из-за того, что пришлось подняться в такую рань безо всякой необходимости. Но по всей кухне уже разливался дивный аромат папиных блинчиков с черникой, так что я не вернулся в постель, а сел за стол и стал ждать, когда передо мной поставят тарелку. Папа приплясывал и выделывал коленца, изображая, видимо, самого Мэкки-Ножа. На нашего старика невозможно злиться, такой уж он славный, хотя с первого взгляда ясно, в кого Крыса такая чокнутая.

Крыса вошла в кухню и села за стол:

– Сегодня суббота, пап.

– Я знаю, – отозвался папа и шлепнул на стол пачку банкнот. – Я хочу, чтобы вы поехали в город и купили себе что-нибудь.

Деньги были прибавкой к пособию. Папа раньше был фермером, и государство иногда платило ему, чтобы он не растил некоторые культуры. Теперь ему назначили пособие – то есть вроде как платили за то, чтобы он не растил вообще ничего. Он и не растил, если не считать фруктов и овощей с тайного сада в несколько акров. Урожай он продавал в городе или прямо у дороги, деньги это приносило хорошие, так что в пособии наша семья не нуждалась. Но вместо того чтобы возвращать эти деньги государству – которому они тоже вряд ли были нужны, – папа отдавал их нам. Так что можно сказать, что мы с Крысой жили на пособие, причем неплохо.

– В этот раз постарайтесь выбрать что-нибудь из одежды. – Папа пододвинул к нам блинчики. – Не хочу, чтобы моих детей называли белым отребьем.

Крыса разделила пачку пополам и одними губами произнесла «мобильник» – она давно мечтала заиметь телефон. А вслух сказала:

– Никто не назовет нас белым отребьем. Мы не бранимся, да и вообще мы слишком утонченные.

– Ну конечно, как я мог такое предположить! – ответил папа. – Давайте-ка завтракайте и поезжайте в город.

Ему не пришлось просить нас дважды. Мы заглотили блинчики, быстренько приняли душ и прежде, чем розовое утреннее солнце успело пожелтеть, уже крутили педали велосипедов.

– Присматривай за сестрой, Боб! – крикнул папа с крыльца.

– Ладно.

– Постарайтесь вернуться к обеду. И берегитесь педофилов!

– Если я их найду, дам тебе знать, – пообещала Крыса, не оборачиваясь.

Папа всегда велел нам беречься педофилов, хотя едва ли в Виннипеге нашелся бы хоть один. По крайней мере, я о них ничего не слышал. Но Крыса никогда не теряла бдительности – вдруг появятся? Говорю же, она немного странная.

Мы выехали с нашего участка и покатили по грунтовой дороге вдоль рельсов. Далеко впереди по полю мчался джип, поднимая длинный шлейф пыли из-под колес, а еще дальше были видны деревья, растущие у реки. Мы катили мимо полей – бурых пшеничных и желтых подсолнечных. Потом пересекли железнодорожную колею, отмечавшую середину пути от фермы до реки. Дальше шел асфальт, и мы покрыли то же расстояние в два раза быстрее.

Когда мы добрались до деревьев, солнце уже стало золотым. Пока оно мягко пригревало, но скоро его лучи высушат землю до корки. Летом Виннипег жарче Сахары, можете мне поверить.

Мы слезли с великов и пешком спустились к реке – к нашему дорогому «Марлину». Это длинная лодка с прямоугольной кормой и навесным мотором, быстрая, как ветер. По выходным мы не заводили мотор – экономили топливо. До города добирались на веслах. Я погрузил велики на борт, Крыса отвязала веревку, и мы оттолкнулись от берега.