Луна для волчонка - стр. 20
А у меня вырвалось:
– Ты скучаешь по ним?
Он едва заметно кивнул. И тогда я впервые за два года призналась:
– Я тоже скучаю по папе. Он не умер, но мы не видимся, а это все равно что умер…
Тима удивленно покосился на меня:
– Нет, Полина, это не то же самое. Тебе кажется, что вас разделяет что-то непреодолимое. Но это не так. Непреодолима лишь смерть. Ты можешь позвонить своему папе или написать ему. Ты даже можешь поехать к нему!
– Но у него другая жизнь.
– Насколько бы другой ни была его жизнь, он помнит о тебе и о твоих сестрах.
– Тогда почему он сам не позвонит, не напишет?
– По той же причине, по которой вы не звоните и не пишете ему. А может, ему стыдно, что он оставил вашу мать и был вынужден оставить вас.
Мы молча доели рыбу. И Тима повторил свой вопрос:
– Так что, пойдем удить?
– Пойдем. А когда?
– Завтра. Рано. В пять утра.
Его взгляд задержался на моем лице, и мне стало неловко за свое вранье сестрам, будто я встречаюсь с Тимой. Если бы он знал… А вот интересно, что, если бы узнал? Посмеялся бы надо мной? Или обрадовался? Ведь в прошлом году он дал понять, что я нравлюсь ему, несмотря на разницу в возрасте, несмотря на его отношения с Евой. И ему хватило совести и достоинства после моего «нет» расстаться с Евой и больше не приставать ко мне. При этом он не избегал меня и не строил из себя обиженного.
Как так получается? У Майи совсем нет вкуса на парней, а у Евы – отменный. Она влюбилась в очень хорошего парня, но не сумела его удержать – из гордости или просто по глупости.
– Ну что, за дело? – Тима подошел к машине и присел возле ящика с инструментами.
Мы уже почти закончили работу над кузовом, выправили вмятины, впереди оставалась покраска.
Женя в тот день к нам в гараж так и не вернулся. Позже, когда Тима давно ушел, я видела, как уезжал и Женя. Возле него крутилась Майя, и он мне лишь помахал, крикнув: «Завтра загляну!»
Все это время я удивлялась тому, что сестры ничего не предпринимают. И вот наконец вечером меня ждала новость. Когда мы вчетвером собрались за ужином, мама нетерпеливо сказала сестрам:
– Ну что же вы, обрадуйте ее скорее!
Я насторожилась. И не зря. Майя вынула из кармана кардигана конверт и положила передо мной.
– Поля, мы виноваты перед тобой, одними словами это не исправишь.
Ева поддакнула. Я еще утром приметила, что она светится, как солнце, и не задирает меня. Я открыла конверт и вынула какие-то документы.
– Что это? – посмотрела я на маму.
– Это путевка в лагерь! – охотно объяснила Ева. – Все лето на берегу шикарного озера! Ну как, нравится?
Я не сразу нашла, что сказать. Мама и сестры вопросительно на меня смотрели, ожидая реакции.
– Зачем мне озеро? – наконец смогла вымолвить я. – У нас же в двух шагах здесь река и пруды, карьер есть!
– Да эта речка ужасна! – вскричала Ева. – Поля, ты не была в лагере, а мы с Майей были и просто уверены, что тебе очень там понравится!
Я не знаю, лукавила ли она, но я была убеждена: понравится мне лагерь или нет, не важно, это всего лишь повод услать меня.
– Я и плавать не умею.
– Научишься, – сказала мама. – Поля, твои сестры сделали тебе замечательный подарок! Молодцы, девочки! Ну, Полиночка, ты рада?
Я лишь кивнула. Сестры улыбнулись друг другу. Я сделала вид, что не заметила, и уставилась в свою тарелку. В мясе была куча жирок, которые я терпеть не могла. Майя всегда выискивала для меня постные кусочки. Раньше. Тронув вилкой трясущиеся жирки, я украдкой взглянула на Майю. Она смотрела на меня, но, заметив мой взгляд, потупилась, и ее щеки заалели.