Луковая ведьма - стр. 22
– Скупердяй твой хозяин, так ему и передай! – Сплюнув охраннику под ноги, Алла Павловна скользнула по лицу Тима безразличным взглядом и зашагала прочь, увлекая за собой детей.
Глядя ей вслед глазами побитой собаки, Митрич вздохнул и покосился на Тима, словно ища у него поддержки:
– Видал, какая женщина? Гроза!
– Строгая, – кивнул Тим.
– Не то слово! Ее даже хозяин мой побаивается, сам он с ней никогда не связывается, меня науськивает. Вот и получается, что я злодей. А мне, может, совестно сироток прогонять! Но что я могу поделать?
– Сочувствую… – сказал Тим, размышляя, как бы сменить тему и узнать у Митрича дорогу в «Лучики».
– Алла – воспитательница в детском доме. Она и сама там выросла. Мамаша бросила ее и еще двоих своих деток. Вот ведь кукушка, представляешь?! Правда, ей не позавидуешь. Бог ее наказал: крыша у нее поехала, и ее в психушку упекли. С тех пор о ней ни слуху ни духу. Видать, сгинула. Ну и поделом ей!
– Кто сгинул? Алла Павловна? – переспросил Тим, углубившись в свои мысли и упустив суть рассказа.
– Да не-е, типун те на язык! Не Алла, а мать ее, Федора! Она, говорю, бросила трех деток своих и в психушке сгинула.
– Вон как! – Тима меньше всего интересовала судьба неизвестной ему Федоры. Его не на шутку тревожило то, что день начинал клониться к вечеру, а он все еще не добрался до «Лучиков». Тем временем Митрич никак не умолкал, а перебивать его Тиму было неловко. Он злился на себя за свою нерешительность и ждал удобного момента, чтобы вставить слово. К счастью, такой момент вскоре представился.
По аллее мимо детской площадки плавно дефилировали две вальяжные дамочки предпенсионного возраста в ярких обтягивающих спортивных костюмах. Их восторженные возгласы и восхищенные взгляды, блуждавшие по территории, выдавали в них туристок, приехавших на эту турбазу либо впервые, либо после долгого перерыва. Дамы то и дело чем-то умилялись: то беседками, то цветочными клумбами или альпинариями, то белками, грызущими орехи в красивых резных кормушках, а то, вот, заметив сказочные фигурки на детской площадке, остановились и принялись охать так, словно перед ними были – ни больше ни меньше – лучшие экспонаты из Эрмитажа. Вдруг одна из дам, с высокой, похожей на тюрбан прической, брезгливо сморщилась и, царственно вскинув массивную руку, указала длинным наманикюренным ногтем в сторону неприглядного «тотема»:
– Галя, ты только глянь, какая уродливая штуковина!
– И правда! – согласилась с ней ее спутница, потряхивая короткими огненно-рыжими кудрями. – Не понимаю, зачем сюда воткнули это убожество?!
Митрич, тараторивший без умолку, оборвал свой рассказ на полуслове и, оставив Тима одного, решительно направился к туристкам.
– Затем, чтоб вы спросили! – не очень вежливо сообщил он им на ходу.
Дамы укололи его быстрыми неприязненными взглядами из-под возмущенно задрожавших ресниц и демонстративно отвернулись – и от Митрича, и от «тотема».
– Еще и охрана хамоватая! – нарочито громко произнесла женщина с высокой прической, обращаясь к своей рыжеволосой приятельнице.
– Ну почему никогда не бывает так, чтобы все было идеально?! Непременно найдется какой-нибудь изъян, а то и не один, – прогнусавила та, но без особого недовольства, а скорее, из солидарности, и кокетливо взбила свои пламенеющие под солнцем кудри.