Лукинский фактор - стр. 31
– А какой сортимент пиломатериалов выпускает ваша лесопилка?
– По заказу можем пилить брус, доски разной толщины до шести метров длиной. Обрезки и горбыль идут в топку паровой машины. Опилки продаём.
– Вагонку пилите?
– Вагонку? Что это такое?
– Ну, это доски с фигурными краями для обивки стен домов, например.
– Понял. Мы не пилим. Для этого нужны особые пилы и станки. Таких у нас нет.
– Сушите готовые доски?
– Специально не сушим. Сразу в сарай складируем, а потом заказчики приезжают и забирают.
– Значит, только по заказам работаете? А на свободную продажу? На лесоторговую базу?
– Только по заказам. Когда работы много, а когда простой. А базы у нас нет.
– Весь лес по воде сплавляете или ещё и возите?
– Больше сплавляем. Возим только зимой, когда запасов с лета не хватает, а заказ поступил.
– Сколько мужики зарабатывают?
– Смотря где работают. На обслуживании механизмов – твёрдое жалованье, 25 рублей минус штрафы за простой по их вине. На распиловке – по пятаку за бревно минус штрафы за брак, на эстакаде – по копейке за бревно.
– А сколько платите за рубку и доставку брёвен?
– По десять копеек за доставку к эстакаде.
– Поехали в Бронницу, там посмотрим ещё две лесопилки и фаянсовую фабрику, – сказал Пётр Иванович.
Ещё около часа езды – и экипаж остановился у другой лесопилки.
– А ещё одна где? – спросил Александр.
– На другом берегу реки. Напротив нас.
Эти две лесопилки были аналогичны первой, только одна могла одновременно распускать два бревна, а другая – одно. У них было только одно преимущество: расположены около тракта Санкт-Петербург – Москва.
Дошёл черёд до фаянсовой фабрики. Она располагалась в большом двухэтажном здании, нижний этаж – из кирпича, верхний – деревянный. Во дворе находилось ещё одноэтажное здание, соединённое проходом с основным.
– В нём стоят печи для обжига изделий. А в главном на первом этаже – замесная и участки формовки посуды, а на втором – расписная и упаковочная. Там же склады готовой продукции, – рассказал Пётр Иванович. – На производстве занято сто восемьдесят два человека, мужчин – пятьдесят, на физически тяжёлых работах, остальные – женщины. Продукция – кофейные и чайные сервизы с кобальтовой росписью, то есть насыщенного тёмно-синего с белым цвета. Такой нигде в России не выпускают пока, не знают секрета глазурированного покрытия кобальтом. В среднем рабочие зарабатывают десять рублей в месяц. В год выпускается продукции более чем на сто тысяч рублей, прибыли – около 30 тысяч. Завод давно предлагают выкупить известные заводчики Кузнецовы, монополизировавшие производство фарфора и фаянса в России. Конкуренция очень сильная. Если узнают секрет покрытия, производство придётся закрывать.
– А выпускать другие виды продукции, кроме этой, разве нельзя?
– Можно, конечно, но по себестоимости мы будем значительно проигрывать конкурентам, тому же Кузнецову, и быстро прогорим. Из-за малых объёмов производства. Наши объёмы в десятки раз меньше, чем на других фаянсовых заводах. В их руках рынки сбыта, магазины, купцы… Поехали в имение, там и поговорим, – завершил Пётр Иванович.
В имении в Крутой Горе дожидался обед. Сели за стол, выпили по рюмочке беленькой, закусили хрустящими солёными огурчиками, поели щей, потом домашние котлеты из свинины с картошкой на гарнир, потом расстегаи с рыбой, попили чаю да и пошли в кабинет за кофе с коньячком.