Лукавые книготорговцы Бата - стр. 22

– Я был в Бате, костюм произвел фурор на улице, меня окружили туристы, они так увлеклись, щупая ткань и все прочее, что мне пришлось спасаться от них бегством. Но было очень скользко, и вот… – начал он снова, но сердце у него было не на месте.

Он ведь не в Бате, черт возьми! Надо сначала придумать, как унести ноги отсюда, а уж потом думать, как он будет оправдываться и извиняться перед костюмершей с Би-би-си.

Сьюзен вышла из горчично-желтого материнского «мини-купера» выпуска 1971 года на Джордж-стрит у здания с надписью на фасаде «Старое почтовое отделение». Надпись вызывала отчаянные споры среди местных историков, поскольку именно почтовым отделением это здание никогда не являлось. Улица была пустынной, если не считать горстки людей, храбро противостоявших заряду мокрого снега. Ближе всех к Сьюзен оказалась пожилая пара под одним огромным зонтом, который ветер, похоже, уже вывернул наизнанку, а хозяева не слишком удачно снова раскрыли его. Зеваки притворялись, будто их нисколько не интересует книжный магазинчик через дорогу, на углу узкого проулка под названием Бартлетт-стрит. Это объяснялось присутствием троих полицейских, слонявшихся вокруг магазина и тоже делавших вид, что ничего особенного не происходит. Поверить в это было решительно невозможно, ибо какой здравомыслящий человек станет торчать на улице в такую непогоду безо всякой на то причины?

– Ты уверена, что хочешь пойти туда? Там же полиция, – высунув голову в окно со стороны водителя, сказала Жассмин, мать Сьюзен.

Это далось ей нелегко, поскольку ручка на дверце сломалась и стекло опускалось только наполовину, а на Жассмин была русская меховая шапка, почти такая же огромная, как медвежья шапка гренадера-гвардейца. В целом создавалось впечатление, что автомобилем управляет пушистая говорящая зверушка, которая с глубоким подозрением относится к представителям власти.

– Вивьен сказала, что они ждут меня, – без особого энтузиазма ответила Сьюзен и зевнула; уже несколько ночей подряд ей снились тревожные сны, так что она не высыпалась. – Все будет нормально.

– Ну, как скажешь, – с сомнением произнесла Жассмин. – Не опаздывай к чаю.

Пушистая зверушка спряталась, и «мини-купер» с ревом рванул прочь, стреляя глушителем так, что полицейские через дорогу сначала подпрыгнули, глядя вслед удаляющейся машине, и только потом заметили Сьюзен.

Она направилась к ним, переходя улицу по диагонали, чтобы потянуть время. Сьюзен знала, что полиция любит придраться ко всякому, кто молод и нестандартно одет, и надеялась, что Вивьен сейчас появится и поможет ей избежать вопросов.

По настоянию Жассмин, поскольку погода уже была мерзкой, а по прогнозам обещала стать еще хуже, Сьюзен надела любимую верхнюю одежду своей матери для защиты от ненастья: пилотский полушубок, возможно времен Первой мировой войны. Полушубок был из необработанной овчины, которую в какой-то момент ее существования не столько окрасили, сколько раскрасили ярко-красной краской, а та полиняла пятнами, так что теперь полушубок снаружи переливался самыми неожиданными оттенками розового, а флис на его внутренней подкладке, некогда белоснежный, стал иззелена-желтым, как сопли больного гайморитом. Лимонно-зеленая шапочка ручной вязки со значком КЯР – Кампании за ядерное разоружение напоминала об акции протеста у базы Гринэм-Коммон, в которой Сьюзен участвовала вместе с матерью. Под полушубок она надела черный шерстяной джемпер на размер больше, с растянутыми резинками на запястьях, а под него – свою любимую синюю спецовку, любезно подаренную книготорговцами. Ногам Сьюзен было тепло и сухо в носках ручной вязки и ботинках «Док Мартенс» цвета бычьей крови.