Луганский разлом - стр. 12

Кроме огромных многометровых породных отвалов, то там, то тут встречаются горки поменьше. Это старые заброшенные шахты, где уголь добывался вручную практически с поверхности. Руководство СССР запретило разработку поверхностных залежей угля. И не столько из-за того, что это наносило непоправимый вред природе, сколько из соображений стратегических. В мирное время можно было позволить себе добывать уголь с километровой глубины, а легкодоступные залежи на поверхности считались законсервированными на случай войны, когда поддерживать работу больших шахт будет невозможно.

Об этих залежах вспомнили в девяностые. И начали активно копать. Сначала старым дедовским способом – лопатой и обушком, а потом и тяжёлой техникой. И вскоре масштабы нелегальной угледобычи превзошли легальную в разы. Я как-то видел одну из таких копанок в Свердловском районе. Огромный карьер, в котором работают пять бульдозеров. Выстроившись в ряд, они гребут угольную массу наверх, где экскаватор грузит её в КАМАЗы. Самое интересное, что обнаружить её соответствующие службы не могут, хотя над этим местом регулярно пролетают вертолёты.

Добытый таким способом уголь легализуется через ЦОФы как шахтный и дальше уже идёт в продажу. Дошло до того, что некоторые шахты вообще прекратили добычу и занимались исключительно перепродажей нелегального угля. Местность вокруг копанок всё больше становилась похожа на лунный ландшафт, а государственные предприятия декларировали убытки и требовали дотаций.

Крышевание незаконной добычи угля также связывают с именем Ефремова. Говорят, что к 2010 году он, вытеснив из этого бизнеса конкурентов, контролировал около 90% нелегальных шахт в Луганской области.

Единственное, что создал Ефремов, – это «Укркоммунбанк». Создал на деньги областного бюджета, с единогласного одобрения депутатов, которые были безропотными соучастниками этой аферы. Это детище Ефремова и Тихонова бесплатно получило в своё распоряжение великолепное здание в центре города, которое под эти цели выделил областной совет. Всем госучреждениям области тут же было настоятельно рекомендовано перейти на обслуживание в «Укркоммунбанк». Председателем правления банка поначалу был сам Ефремов, а потом бразды правления принял скандально известный Эдуард Лозовский. С конца 1990-х банк использовался для проведения различных полулегальных схем, в частности для доведения до банкротства государственных предприятий и их скупки по заниженной цене.

Разумеется, всё это было бы невозможным, не обладай Ефремов той неограниченной властью, которую ему давали его должность и покровительство в верхах. В 1997-1998 годах от был заместителем главы обладминистрации, с 1998 по 2005 – главой облдаминистрации, а с 2006 по 2014 – народным депутатом от Партии Регионов. Сложно сказать, насколько в действительности велико было влияние Ефремова на политические процессы в области и насколько с ним считались в высоких кабинетах. На самом деле он не был единственным человеком, принимавшим политические решения на Луганщине. В особенности это показали выборы в Верховную Раду 2012 года, когда людям Ефремова из одиннадцати округов отдали всего три, да и то в двух они проиграли. В Северодонецкой агломерации Ефремов никогда не имел сильных позиций – там всем заправляли люди Фирташа. В Алчевске всегда была своя пьянка – вся местная политика была крепко завязана на «Индустриальном союзе Донбасса» и Алчевском меткомбинате. В Свердловск и Ровеньки в последние годы активно зашли «ахметовские» и подмяли всё под себя. Так что говорить о какой-то тотальной ефремовщине на просторах Луганской области было бы явным преувеличением. Но, как говорится, не важно быть – сумей прослыть. В Луганске свято верили во всесилие Александра Сергеевича. Кроме того, его образ всегда излишне демонизировался местными оппозиционерами и журналистами. Возможно, он сам искусственно набивал себе цену, раздув до невообразимых размеров мыльный пузырь своей значимости, и просто шантажировал киевскую власть шахтёрскими бунтами, а местные элиты – отлучением от кормушки. Но, так или иначе, составить ему реальную конкуренцию не мог никто, даже лидеры местных коммунистов, традиционно пользовавшиеся всенародной любовью.