Лучший космический детектив - стр. 37
Дверь снова открывается! Как хорошо, что я зацепилась колготками за вентилятор, а когда за что-нибудь зацепляешься колготками, самое главное – не торопиться. Вот если бы я об этом забыла и поторопилась, то осталась бы без супермодной новинки и не дождалась бы злоумышленника.
Ну и какой же это злоумышленник, это робот-стекломойщик! Заблудился, что ли, здесь же только что убирали. И зачем вылизывать эти контейнеры, их состояние и так близко к стерильности. Наверное, ему программу вовремя не поменяли, я такое видела в учебном фильме для робоняней. А вот это уже подозрительно! Покатил прямехонько к углу с тайником. Что ему там делать? Угол же пустой, даже пыли, и то нет.
Оказывается, даже стекломойщики могут быть подозрительными, во всяком случае, этот. Заехал в самый угол и ключ примагнитился ко дну; я сама слышала, как он звякнул.
Скорее за ним! Кто там меня держит? Отпусти сейчас же! Это же мои колготки; только почему они не рвутся? Любые колготки на их месте давно бы порвались, а эти лишь погнули лопасть у вентилятора.
Пока я распутывала нитки, пока приводила колготки в порядок, стекломойщик шустренько исчез. А я вдобавок ко всему только что проиграла Селесте контейнер мороженого с геноизмененной клубникой. Никогда бы не поверила, что существуют колготки, которые бы на мне не порвались. И где эта вредина их взяла? Не иначе как очередная военная тайна; иногда мне кажется, что она просто набита секретами и обо всех почему-то нельзя говорить.
Штаб организации «Вива одежда», бывшей «Одежда резистанс»
Интерьер бывшего склада моющих средств неузнаваемо изменился. Портрет древнего борца за вечную и неизменную одежду сменил красочный рекламный плакат «Одежды в развитии». Страницы комиксов о жизненном цикле одежды теперь покрывали все пространство стен от пола до потолка.
– Я спрашиваю, доколе мы намерены это терпеть? – Оратор, сверкая глазами, потрясал над головой корпоративным журналом, сплошь переложенным закладками, другой рукой сжимая все тот же игрушечный бластер. – «Одежду в развитии» аннигилируют прямо у нас на глазах, а мы даже ложноножками не пошевелим?!
– Не сверести, какие у тебя ложноножки? – иронично отозвался кто-то из слушателей. – Да у тебя кроме пятипальп отродясь ничего не было!
– От гуманоида слышу!
– Ребята, не ссорьтесь!
Худенькая девчушка оторвалась от красочного транспаранта, на котором по примеру подпольщиков, живших в эпоху до Великого Катаклизма, старательно выводила от руки: «Нет закромам и архивам, да – одежде из инкубатора!»
– Веспер прав, надо срочно что-то делать. Иначе одежда снова станет вечной и такое начнется! Мне мама рассказывала, что когда она была еще личинкой, мы сильно не добирали по уровню благосостояния, представляете, ей приходилось носить бабушкины комбинезоны.
– Брось ты всякие пугалки рассказывать. Так не бывает: одежда должна быть настроена на биоритмы владельца.
– Так это же было до реформы, тогда любой одежде биоритмы и настроение владельца были по кастаньетам. А если те, например, худели или набирали лишний вес, одежда не меняла своих параметров.
– Это что же получается – костюм то обтягивал, то болтался? Вот бессовестный!
– А совести и прочих чувств у одежды тогда не было; она поэтому и попадала в категорию неодушевленных предметов.