Лучший иронический детектив – 2 - стр. 26

– Подъезд что, тоже надо спилить?

– Не перебивай! Так вот, пока я говорил по телефону никто из подъезда не выходил и никто в него не входил. Что это значит?

– Что?

– Что Ленка была дома. Она сама закрыла дверь. Просто не хочет со мной разговаривать!

– Почему?

– Потому что ей жалко лампочку вкрутить на нашу площадку!

– Не понял?

– А что тут непонятного! Жара – у людей крыша съезжает. А раньше она не такой была. И лампочки вкручивала и даже однажды пылесос мне подарила. Когда себе новый купила. Но я не злопамятный. Дверь то она закрыла, а вот такую фирменную ручку выронила.

Мужчина в тельняшке достал из трико шариковую ручку с красивой надписью и с гордостью показал ее собутыльнику.

– Вечером Ленку увижу, отдам, не буду на нее из-за лампочки обижаться, но намек все равно сделаю! Жара жарой, а свет на площадке дело первейшее!

– Простите, – не удержался я – а можно взглянуть на ручку? Мне кажется, это очень редкий экземпляр, а я как раз коллекционирую шариковые ручки.

– Гляди! – алкоголь требовал от Морского Волка широты души.

Я взял ручку. На вид она была самой обычной шариковой ручкой, какие раздают бесплатно в рекламных целях. На белой пластмассе ее корпуса было написано золотыми буквами «Контур-фото». Длинная царапина пересекала корпус ручки.

– Я ошибся, ручка так себе, но сгодиться может, – принялся я за вранье, в надежде получить первый вещдок. – Даю за нее сто рублей.

– За Ленкину ручку?

– Это ручка, скорее всего не ее. Это мужская ручка. Достаточно посмотреть на ее корпус, чтобы понять – это только для мужских рук. Вот и царапина на ней говорит о том, что ею пользовался мужчина! Он поцарапал ее о заколку на галстуке! – Выпитая водка давала мне уникальную возможность извлекать из своей головы самое невероятное вранье на высокой скорости.

– Мужская? Тогда двести, – твердо сказал мужчина в тельняшке.

– Двести рублей? Хорошо.

– Двести граммов!

Я сходил к буфетчице, взял еще двести граммов водки «Калашников» и поменял их на ручку. Покидая «Минутку» я спросил Морского Волка:

– А вы давно из дома вышли?

– Давненько, как ручку перед Ленкиной дверью нашел, так сразу и вышел. Погулять. И вот с товарищем встретиться, а что?

– Не будет лампочки на площадке. Умерла ваша Ленка.

Утро понедельника, как всегда, началось с жарки яичницы из трех яиц. Обычное холостяцкое блюдо, которое, поверьте, не стоит менять ни на какое другое, если за это придется расплачиваться собственной свободой. И поэтому лучшего гимна свободе, чем шкворчание яиц на сковородке быть не может. Когда три темно-желтых глаза посмотрели на меня с полной готовностью стать завтраком, я снял с плиты сковородку и уселся в кресло, поставив аппетитное утреннее блюдо на журнальный столик. Есть из тарелки и на кухне – удел женатиков, я же был абсолютно холост и мог принимать пищу, как мне заблагорассудится. Хоть из кастрюли, хоть прямо из холодильника, хоть на балконе, хоть под тумбочкой в коридоре. Но телевизор был только в комнате, а еда просто так непозволительная трата времени. Включив старенький «Самсунг», я приготовился поглощать блюдо, которое я так и назвал – «Гимн свободе».

– В эфире «Специальный репортаж», – прозвучало из ящика голосом уже знакомой журналистки Любашеньки. – История смерти невесты на свадьбе, о которой второй день только и разговаривают в нашем городе, сегодня пополнилась новыми фактами.