Лучший друг отца. Мой грязный секрет - стр. 33

Сухо кивает в ответ на мою пылкую реплику.

– Ну, идем в дом, – торопит отец, – все уже собрались.

Мужчины идут впереди, а я в который раз отмечаю, что Дан превосходен, и в корне отличается от своих сверстников.

Я люблю отца, но зрение все же имею. Он никогда спорт не любил, и в 38 выглядел едва ли лучше самого обычного мужчины. И презентабельный животик имел, и седину на висках. Сейчас уж о его внешнем виде не стоит говорить и подавно.

Но Данис, похоже, вошел в число тех счастливчиков, для кого время идет только вспять. Он выглядит достаточно мужественно для 38-летнего представителя сильных мира сего, но до сих пор не утратил молодой энергичности в каждом движении.

Я закусываю губу разглядывая широкую спину и уверенную походку. И вновь представляю, как мы окажемся наедине во время уроков вождения.

22. ~Глава 21~

Софи.

– Мамуля, устала? – с теплотой обнимаю родительницу, незаметно поправляя ее прическу.

– Выгляжу уставшей? – ухмыляется та, отстраняясь.

Пожимаю плечами:

– Какая-то измотанная в последнее время, если честно, – смеюсь. – Но ты все равно красавица у меня.

В глазах матери мелькает грустный оттенок. Мелькает, и тут же исчезает, как по мановению волшебной палочки. На лицо вновь натягивается вежливая улыбка, способная каждого убедить, что в жизни этой женщины все абсолютно прекрасно.

– Мам? – вопросительно бровь изгибаю, прикасаясь к ее руке. Она может обмануть кого угодно, но не меня. И в последние недели меня все чаще посещает подозрение, что у мамы что-то не так. Что-то тревожит ее.

– Все в порядке, – отмахивается от моих подозрительных взглядов. – Мне 45. Меланхолия.

– Брось, 45 еще не возраст совсем. Ты так же молода, как и в 30.

Закатывает глаза.

– Я что, воспитала дочь подхалимку?

Мы хихикаем, как две школьницы, а мама параллельно отвешивает гостям приветственные кивки.

– Но, может быть, ты и права… – продолжает многозначительно, – отдохнуть сейчас бы не помешало.

– И завязать с алкоголем, – мягко выуживаю из ее рук бокал сухого мартини.

Мама показательно трагично вздыхает.

– Это, может, моя единственная отрада? Кстати, твой отец тоже целиком и полностью поддерживает идею с отдыхом. Думаю, мы вырвемся куда-нибудь в ближайшие дни.

Я опираюсь спиной о барную стойку, разглядывая гостей. Тихая музыка льется как из какой-то сказочной арфы. Общее настроение праздничного умиротворения потихоньку передается и мне. Но на реплику матери я фыркаю, даже не сдерживаясь.

– Как же, жди от него, – уныло вздыхаю. – У него сейчас отель. Вряд ли он его бросит.

Мама лишь пожимает плечами.

– Принеси мне бутылку Шеваль Бланк из погреба? Она не зря столько лет своего часа ждала. Сегодня особенный день. Уж точно не для мартини.

Я прячу улыбку, окидывая матушку порицающим взглядом, но за вином послушно иду.

Если уж в обычные дни мама и алкоголь неразделимы, то о ее дне рождении не стоит и говорить.

Аккуратно ступаю босоножками на сногсшибательных шпильках по деревянным ступеням, ведущим в подвал. Сырой холод рассыпается мурашками по голой коже ног.

В глаза слепит голая лампочка, тускло освещающая небольшое помещение погреба.

Замираю, когда слышу шорох внутри.

– Тут кто-то есть? – тихонечко спрашиваю, склоняясь чуть ниже. В обзор попадают мужские ноги в дорогих кожаных ботинках, и сердце подпрыгивает куда-то к горлу. Я замираю на миг, а затем начинаю спускаться поспешнее.