Лучшие дни нашей жизни. О языке эсперанто и не только - стр. 9

Вдохновлённые встречами с эсперантистами разных стран, мы решили создать путеводитель по Одессе на языке эсперанто. Я, Нина Солоид и Татьяна Аудерская с большим энтузиазмом взялись за эту работу. Благодаря председателю клуба «Бланка акацио» Т. М. Поповой, одно из одесских издательств подготовило к изданию макет путеводителя, которому так и не суждено было увидеть свет из-за финансовых проблем. Но я до сих пор помню, с каким интересом мы работали над этим путеводителем.

В процессе работы Т. Попова подключила к нашей творческой группе для художественного оформления книги Клавдию Гросс. Этот человек заслуживает отдельных слов благодарности. Клавдия – художница, которая с детства была прикована к инвалидному креслу. Работа над оформлением путеводителя ей стоила больших физических усилий, но ее творческий дух моментально откликнулся на нашу идею.

Она предложила к каждой главе сделать маленькие заставочки в виде забавного Земного шарика, который встречает гостей из разных стран и сопровождает их во время экскурсий по городу. Эти графические иллюстрации очень оживили книгу.

К сожалению, Клавдии уже нет с нами, но мне захотелось рассказать об этом светлом человеке в моих воспоминаниях о лучших годах, проведенных в сказочной стране под названием Эсперанто.

Иллюстрации в Альманахе принадлежащие Клавдии Гросс, переданы автору этой статьи, Т. Дроздовой, при жизни художницы.

Ехала наудачу, никого и ничего не зная. Словарный запас-то у меня, разумеется, был – но только пассивный. Я много читала (журналы, который давал мне Учитель), но говорить не говорила и не очень понимала долгую связную речь.

Чтоб не было страшно, взяла с собой двух девочек-однокурсниц, вообще ничего не слышавших и не знавших об эсперанто, – но разве это важно? Мы просто едем в летний лагерь, в Прибалтику, где ещё не были – вот это интересно!

Первое, что увидели по прибытию – объятия и поцелуи тех, кто снова встретился здесь после прошлого лагеря. Как ни странно, это не умилило меня (мол, вот какая дружба завязывается здесь), а наоборот, оттолкнуло: мы попадаем в закрытую группу, где все знают друг друга, все тесно связаны – а мы чужие, здесь на нас никто не обращает внимания, мы никому не нужны.

И хотя сразу же мы познакомились с хорошим мальчиком из Латвии, нашли общие интересы и как-то разобрались в окружающей жизни, но чувство отъединённости не проходило. Вокруг кипела жизнь, люди бегали на какие-то заседания, конференции, семинары – всё, разумеется, на свежем воздухе, под высокими балтийскими соснами, на толстой подстилке из опавших игл, разогретых солнцем, запах которых я помню до сих пор. Вот этот запах, наслаждение чужой природой, наблюдение чужой активной жизни – воспоминания первых трёх дней.

Когда ощущение новизны прошло, эта отъединённость стала невыносимой: я начала принципиально громко говорить по-русски (в лагере, являвшемся, по сути, лагерем «языкового погружения», вся жизнь проходила только на языке эсперанто, и использование любого родного языка было запрещено правилами и просто высмеивалось окружающими).

Ничто не действует так оскорбительно на юного человека, как насмешка. За что смеяться надо мной, если я училась читать и писать, а не говорить, и ничего не знала о принципах организации молодёжного движения, т.к. мне это было совершенно неинтересно? Я чувствовала себя чужой; сообщество отвергало меня (т.е. было закрыто в себе и не стремилось привлечь новых членов). Тогда и я обозлилась на всё вокруг и решила, что здесь мне не место, и скорей бы это всё кончилось, и ноги моей в этом эсперанто больше не будет…