Лучшее - стр. 7
Продавец, типчик, вероятно посадивший горло еще в конце прошлого века, когда работал «золото-доллары», смотрел с не меньшим сомнением на покупателя: худой блондинчик с кадыком на длинной шее вызывал у него, судя по всему, какие-то не совсем приятные воспоминания…
Впрочем, Макс молчал, экономя силы.
– Точно будет работать? – в его голосе что-то хрустнуло и надломилось: он не хуже продавца знал, что лох, но это знание ему ничего, кроме досады на самого себя, не приносило.
– Бери или проваливай! – сипло прошипел продавец, терпение которого начинало подходить к концу.
Он знал, что продает кота в мешке.
Макс тоже знал это. Но он еще знал и то, что ему пришлось ради этого дрянного аппарата продать за бесценок почти все свои вещи и залезть в долги, из которых не выбраться вовек.
И оба они знали, что продажа этой машинки карается законом более строго, чем убийство, фальшивомонетничество или продажа тяжелых наркотиков.
– Беру, – выдавил Макс, и полез, наконец, в карман линялых джинсов за толстой пачкой купюр, перетянутых резинкой.
…Лера встретила Макса грустной улыбкой.
Он не снял обувь, даже не расстегнул плащ: просто устало рухнул в угол дивана, на котором она лежала. Лицо его с прикрытыми глазами выражало полную безнадежность.
Она несколько секунд вглядывалась в это лицо, стараясь усмотреть в нем хоть какой-то признак надежды. Не усмотрела, и хотела было уже бессильно откинуться обратно на подушку, как один из его глаз вдруг приоткрылся и глянул в ее сторону. Глаз был веселым и хмельным. Впервые за много дней он отливал перламутром.
Через мгновенье открылся другой глаз, и взгляд его словно высветил и изменил до неузнаваемости всю фигуру.
– Работает!!!
Макс с криком подпрыгнул и начал пританцовывать, выписывая по комнате хитрые пируэты.
– Заяц, она работает! Работает!!!
Лера покрутила у виска и сказала слабым голосом:
– Ты всегда был сумасшедшим.
– А ты как думала? Муж я или кто?!!
Она улыбнулась.
Впервые, с тех пор как врачи поставили ей безнадежный диагноз, на ее лице заиграла светлая улыбка, в которой угадывалась надежда.
…Виталик почесал волосатой рукой, усеянной феньками, немытую босую ступню и продолжал задумчивым голосом:
– В момент наступления смерти нужно нажать кнопочку «Start», и тогда сущность умершего тихо и мирно перетечет вот сюда, – он показал на пластиковый прозрачный корпус заветной машинки. – Если все сделать правильно, цвет жидкости должен измениться. Все просто!
– А каким должен стать цвет? – спросил Макс, прихлебывая пиво из банки.
– Не знаю точно, – ответил Виталик. – Обычно варьируется от бледно – голубого до багрового. Есть теория, что…
– Да погоди ты с теориями! – буркнул Макс. – Дальше-то что?
– Дальше? – голая ступня с хрустом описала в воздухе полукруг. – Дальше ничего.
– Как ничего?
– Аккуратно подзаряжать батареи и копить миллион евро на новое тело.
– А если батареи сядут?
– Значит сядут.
– И что тогда?
– Что тогда? Хм… что тогда…, – он в задумчивости потянулся к початой пачке «Голуаза». – Тогда все, чел, иди и заказывай панихиду.
Из пачки «Голуаза» была вынута не сигарета, как можно было бы ожидать, а папироса «Беломор», туго набитая зеленой смесью. В синем пламени зажигалки она загорелась малиновым, а затем пыхнула сладким тяжелым дымком. Виталик почти скрылся в этом дыму, и губы его почти беззвучно добавили: