Лучшая месть - стр. 9
На маленьком пригорке у дороги находился ответ на вопросы, которые он обдумывал. И первый плакат предвыборной кампании, который он видел. Но плакат агитировал не за Элберта Олдена, как ожидал Сент-Джон, а за Джессу Хилл.
– Это плохая идея, плохие времена.
Джесса вздохнула. Она не ждала, что кто-то поддержит ее решение, но надеялась хотя бы на свою семью. По крайней мере, возражения матери она понимала. Мама боялась, что дочь берет на себя слишком много, и Джесса не была уверена, что она не права.
Но ее дядя, казалось, решил, что это плохая идея, по другим причинам. И каковы бы они ни были, Джесса думала, что собирается услышать о них в свойственной дяде на первый взгляд непоследовательной, но в действительности вполне разумной манере. Она пыталась сосредоточиться на сортировке магазинных счетов. Компьютеризированная система становилась приоритетом – писанина от руки, как это было при отце, занимала слишком много времени. Постоянным покупателям отец предоставлял отсрочку. И Джесса не хотела ничего менять – была причина, по которой люди приходили сюда, а не ехали по шоссе двадцать миль к северу в новый большой магазин.
– Всасывает все на своем пути, – произнес дядя типичную для него неуклюжую фразу. Джесса думала, что ее усталый ум не в состоянии следовать извилистой дорогой его мыслей. – Зло всегда делает так.
Джесса заморгала, не ожидая такого продолжения. С пачкой месячных отчетов в руке она посмотрела на своего дядю.
– Должно быть, старик Олден ворочается в гробу, видя это.
Джесса догадалась, что он имеет в виду деда теперешнего Олдена, Кларка Олдена, который умер почти двадцать пять лет назад. Тогда ей было всего пять, но она помнила, как мама говорила о горе Эдама из-за потери прадедушки, которого он очень любил. Теперь она слишком хорошо знала, что для такой боли нет утешения.
– Ты имеешь в виду то, как я осмелилась бросить вызов его внуку? – спросила Джесса, припоминая то немногое, что знала о старом ворчуне.
– Совсем наоборот, девочка. Ты должна понимать – ведь ты самая умная в семье.
Когда дядя говорил так, его загадочные замечания становились кристально ясными. Джесса улыбнулась ему.
– Я имел в виду, что старик Олден очень уважал твоего папу. А до него нашего папу. Сам он политику не жаловал.
Джесса нахмурилась:
– Ты хочешь сказать, что ему бы не понравилась идея о его внуке в качестве мэра?
– Боюсь, ему бы в нем многое не понравилось.
Сожаление в голосе дяди напомнило Джессе о его недавних словах.
– Ты говорил о зле… – начала она.
– Может, это сильно сказано, – признал он, – но не слишком.
На минуту Джесса затаила дыхание. Мог ли дядя подозревать то, что она знала давно?
– Ты думаешь, кто-то в нашем городе, – осторожно спросила она, – поверил бы этому?
Дядя устремил на нее пристальный взгляд:
– Думаю, по крайней мере один человек мог бы поверить.
– Дядя Лэрри… – снова начала Джесса, но звонок в дверь заставил ее умолкнуть.
Посмотрев в окно маленького офиса, она увидела мужчину в голубом пиджаке, серой шерстяной шоферской фуражке и черных очках. Волосы у него были темные и достаточно длинные, чтобы задевать воротник. Подбородок был плохо выбрит, а кожа казалась бледноватой для конца лета, или просто Джесс слишком привыкла к цвету лица людей, работающих под открытым небом.