Ложная слепота (сборник) - стр. 38

И не понравилось то Сперматозоиду.

И улыбнулся Господь, ибо заповедь его вовлекла Сперматозоид и Яйцеклетку в войну друг с другом, коя не прекратится до того дня, когда оба они станут рудиментами.

Однажды сумрачным вечером во вторник я подарил Челси цветы. Припомнил нелепую старинную традицию – преподносить в качестве совокупительного дара отрезанные гениталии другого вида. А когда мы собрались заняться сексом, рассказал ей эту историю. По сей день не знаю, что пошло не так…

До нашего отлета с Земли ходили слухи о четвертой волне: будто за нами по пятам следует флот космических дредноутов – на случай, если пушечное мясо в авангарде столкнется с чем-то скверным. Или посольский фрегат с кучей политиков и бизнесменов, готовых орудовать локтями, но пробиться в первые ряды, если инопланетяне окажутся дружелюбными. Неважно, что на Земле не было ни космических дредноутов, ни посольских кораблей; «Тезея» до Огнепада тоже не существовало. Никто не сообщал нам о таких планах, но ведь солдатам на передовой никогда не объясняют общую картину: чем меньше они знают, тем меньше могут выдать.

Я до сих пор не в курсе, существовала ли четвертая волна. Никаких признаков ее приближения я не замечал, если мои наблюдения, конечно, чего-то стоят. Может, мы оставили их барахтаться по дороге к объекту Бернса – Колфилда. А может, они следовали за нами до самого Большого Бена, подкрались достаточно близко, чтобы понять, с чем мы столкнулись, и унесли ноги, когда стало жарко.

Мне любопытно, что случилось на самом деле и добрались ли они до дома.

Оглядываюсь – и надеюсь, что нет.

Под ребра «Тезею» врезалась желейная туша. Низ качнулся точно маятник. Шпиндель в другом конце вертушки вскрикнул, словно обжегшись. Я едва не ошпарился – вскрывал в кубрике грушу с горячим кофе.

«Ну, началось! – подумал я. – Мы подошли слишком близко, и они открыли огонь».

– Какого?..

На общей линии вспыхнул огонек – Бейтс подключилась из рубки.

– Только что врубился маршевый. Меняем курс.

– Куда? Зачем? Кто приказал?

– Я, – ответил Сарасти, показавшись в дверях.

Все замолчали. Сквозь кормовой люк в вертушку просачивался скрежет. Я пинганул систему промразверстки «Тезея»: фабрика перенастраивалась на массовое производство легированной керамики.

Радиационная защита. Твердый, плотный материал, массивный и очень простой, в отличие от управляемых магнитных полей, на которые мы обычно полагались.

Из своей палатки, моргая спросонья, выбралась Банда.

– Какого хрена? – проворчала Саша.

– Смотрите!

Сарасти потянулся к КонСенсусу и встряхнул его.

Не инструктаж – ураган: гравитационные колодцы и орбитальные траектории, симуляции касательного напряжения в аммиачно-водородных грозовых тучах; стереоскопические ландшафты, погребенные под фильтрами всех длин волн от радио- до гамма-излучения. Я видел точки излома, точки перегиба и нестабильные равновесия; складки катастроф в пятимерном пространстве. Наращивания с трудом переваривали такой объем информации, а биологический полумозг с трудом осознавал краткое резюме.

Там, внизу, на самом виду, что-то пряталось.

Аккреционный пояс Бена вел себя скверно, но простым глазом его хулиганство было не заметить. Сарасти пришлось проанализировать траектории чуть ли не всех планетезималей