Ложная память - стр. 91

Марти принялась пилить топорище у самого обуха. Стальная головка топора все равно останется чрезвычайно опасной, даже и без топорища, но цельный топор куда смертоноснее, чем любая из его частей.

Полотно ножовки вязло в твердой древесине топорища, изгибалось, снова вязло, оставляя неровную прорезь. Марти швырнула пилу на пол.

В наборе инструментов имелось две плотницкие пилы. Одна из них была продольной и предназначалась для того, чтобы пилить вдоль волокон, а другая – поперечной. Правда, Марти не могла отличить одну от другой. Она нерешительно попробовала одну, затем другую, но ни одна ей не понравилась.

Среди инструментов была электрическая циркулярная пила с полотном настолько устрашающего вида, что от Марти потребовалась вся ее сила воли, чтобы вынуть ее, воткнуть провода в розетку, взять пилу за рукоять и включить. Несколько секунд пила судорожно дергалась, ее зубья без толку царапали дуб, но когда Марти взяла инструмент потверже, полотно, басовито жужжа, врезалось в древесину, и головка топора с культей топорища упала на верстак.

Марти отпустила кнопку пилы и отложила инструмент в сторону. Разжала челюсти тисков, вынула обрезок топорища. Бросила его на пол.

После этого она обезглавила кувалду.

Затем лопату. У нее рукоятка длиннее. И сама она тяжелее. Зажать ее в тиски оказалось труднее, чем топор или кувалду. Но вскоре и она пала жертвой электропилы, и штык лопаты с жестяным грохотом упал на верстак.

Потом она распилила мотыгу.

Грабли.

Что еще?

Фомка. Крюк с заостренной лапкой с прорезью для вытаскивания гвоздей с одной стороны, плавно изогнутый рычаг – с другой. Этот кривой стальной прут нельзя распилить.

Этим можно разбить пилу. Сталь звенит о сталь, о бетон, и звук раскатывается по гаражу, словно это огромный колокол.

А разделавшись с пилой, она все так же держала фомку в руках. Она была не менее опасна, чем кувалда, ради которой она в первый раз взялась за пилу.

Она замкнула круг. И ничего не добилась. На деле фомка была даже опаснее кувалды, потому что ее было легче держать в руках.

Надежды не было. Невозможно было сделать дом безопасным, даже одну комнату, даже один уголок комнаты. Это было невозможно до тех пор, пока в доме находилась она. Это она, а не какой-то неодушевленный предмет, была источником этих кошмарных мыслей, это она представляла собой единственную угрозу.

Ей следовало зажать пилу в челюстях тисков, включить ее и отпилить себе руки.

И теперь она держала фомку такой же мертвой хваткой, как недавно – кувалду. В мозгу, ужасая ее, мелькали кровавые видения.

Щелкнул и загудел мотор ворот гаража. Створка с негромким лязгом поднялась, и Марти обернулась к открывшимся дверям.

Шины, фары, ветровое стекло, Дасти за рулем, рядом с ним Валет. Нормальная жизнь на самых прозаических колесах въезжала в личную Сумеречную зону Марти. Это было то самое столкновение вселенных, которого она страшилась с тех самых пор, как перед ее умственным взором возникло пророческое виде́ние – ключ, торчащий из глаза Дасти, – от которого ее сердце рухнуло вниз, словно скоростной лифт, а содержимое желудка взлетело вверх, как противовес.

– Не подходи ко мне! – исступленно закричала она. – Ради всего святого, не подходи! Со мной творится что-то страшное!