Ложная память - стр. 39

Поскольку это был уже третий курс лечения, который проходил Скит (и второй в «Новой жизни»), Дасти начинало казаться, что для того, чтобы можно было надеяться на успех, требовались, пожалуй, не физиологи, врачи и психиатры, а мудрецы, чародеи, ведьмы и волшебный колодец.

Скиту предстояло, вероятно, провести в «Новой жизни» самое меньшее три недели. Возможно, шесть. Из-за того, что он совершил попытку самоубийства, несколько медиков должны были непрерывно наблюдать за ним по крайней мере три дня.

Даже с учетом заключенных наперед контрактов на отделку зданий и новой игры по «Властелину Колец», которую разрабатывала Марти, они не смогут в этом году провести длительный отпуск на Гавайских островах. Вместо этого они вполне смогут поставить на заднем дворе несколько фонарей в виде тики[12], носить рубашки-алоха, крутить компакт-диск Дона Хо и устраивать луау – так на Гавайях называют пир на открытом воздухе, – в котором луау, то есть осьминога с листьями таро, заменит консервированная ветчина. Вообще-то это тоже должно было оказаться прекрасно. Любое время, проведенное вместе с Марти, было прекрасным, и неважно, на каком фоне это время протекало, – залива Уайми или крашеного дощатого забора, огораживавшего их цветник.

Когда Дасти присел на край кровати, Скит бросил выпуск «Тайма», который держал в руках.

– С тех пор как они перестали печатать голых девок, журнал стал просто поганым. – Дасти промолчал, и Скит встревожился: – Эй, братец, это была просто шутка, а не бред от наркотиков. Я сейчас, пожалуй, не на высоте.

– Когда ты там находился, все было куда смешнее.

– Да. Но после того, как полет закончится, трудно оставаться веселым, сидя на обломках. – Его голос дрожал, как волчок, замедляющий свое вращение.

Барабанная дробь, которую выбивают по крыше капли дождя, обычно действует успокаивающе. Но теперь ее звук угнетал, служил пугающим напоминанием о тех снах, которые в течение нескольких прошедших впустую лет навевали наркотики.

Скит прижал кончики пальцев с бледной морщинистой кожей к векам.

– Я заглянул себе в глаза в зеркале ванной. Словно кто-то харкнул комками болезненной мокроты в пару грязных пепельниц. Дружище, и ощущение в них такое же самое.

– Тебе нужно еще что-нибудь, кроме зубной щетки? Какие-нибудь свежие журналы, книги, радио?

– Не-а. Ближайшие несколько дней я постараюсь спать побольше. – Он смотрел на кончики пальцев, будто ожидал увидеть на них прилипшие куски глаз. – Я ценю это, Дасти. Я не стою этого, но я это ценю. И я так или иначе расплачусь с тобой.

– Забудь об этом.

– Нет. Я так хочу. – Он медленно осел в кресле, словно это плавилась восковая свеча в форме человека. – Это важно для меня. Вдруг я выиграю кучу денег в лотерею или еще как-то повезет. Кто знает? Ведь такое может случиться.

– Может, – согласился Дасти, потому что он верил в чудеса, хотя и не верил в лотерею.

Явился санитар первой смены, молодой американец азиатского происхождения по имени Том Вонг. Увидев на его лице уверенное спокойствие опытного работника рядом с ребяческой улыбкой, Дасти поверил, что оставляет брата в надежных руках.

В истории болезни было записано имя пациента – Холден Колфилд-младший, но когда Том прочел его вслух, Скит очнулся от своей летаргии.

– Скит! – резко сказал он, выпрямившись в кресле и сжав кулаки. – Так меня зовут. Скит и только Скит. Никогда не называйте меня Холден.