Ложная память - стр. 17

Когда же Дасти осторожно поднялся на полусогнутых ногах, береговой ветер хлестнул его с силой бури, заставив покачнуться всем корпусом. Ему пришлось несколько мгновений бороться за равновесие, прежде чем он, присев как можно ниже, наконец занял устойчивое положение.

Может быть, этот ветер представлял собой идеал деконструктивиста, и его воздействие на различных людей находилось в прямой зависимости от интерпретации каждого – простой бриз для меня, тайфун для тебя, – а может быть, Дасти из-за боязни высоты преувеличенно воспринимал силу каждого порыва. Но так как он давно отказался от странной философии своего старика, то полагал, что если Скит может стоять вертикально, не рискуя при этом улететь по какой-нибудь невероятной траектории, как летающая тарелка «фрисби», то и он вполне может устоять.

– Это все только к лучшему, Дасти, – сказал, повысив голос, Скит.

– Откуда ты можешь знать, что будет к лучшему?

– Не пытайся остановить меня.

– Ну, посмотрим… Я должен попробовать.

– Меня не уговоришь.

– Я, кажется, это понял.

Они глядели друг на друга, как два атлета, собирающиеся принять участие в странном новом спортивном состязании на наклонном корте. Скит стоял выпрямившись и напоминал баскетболиста, открывшегося в ожидании паса. Пригнувшийся Дасти был похож на борца сумо легчайшего веса, высматривающего возможность для атаки.

– Я не хочу причинять тебе вреда, – сказал Скит.

– Я тоже не хочу, чтобы ты причинил мне вред.

Если Скит действительно настроился на то, чтобы спрыгнуть с крыши дома Соренсонов, то ему невозможно было бы помешать сделать это. Крутой уклон крыши, выпуклая гладкая черепица, ветер, закон всемирного тяготения – все было на его стороне. Единственное, на что Дасти мог надеяться, так это убедиться в том, что этот несчастный балбес упадет с крыши именно там, где надо, и попадет на матрасы.

– Ты мой друг, Дасти. Мой единственный настоящий друг.

– Благодарю за вотум доверия, детка.

– Который утверждает тебя моим лучшим другом.

– За мое бездействие.

– Лучший друг парня не должен преграждать ему путь к славе.

– К славе?

– Именно это я и видел на Другой Стороне. Славу.

Единственный способ удостовериться в том, что Скит упадет с крыши точно на приготовленную ему посадочную площадку, состоял в том, чтобы в нужное мгновение схватить его и подвести или подтолкнуть в нужное место на краю. А это значило спуститься по крыше на край вместе с ним.

Ветер взметнул длинные белокурые волосы Скита и принялся играть ими. Они были последним оставшимся у него привлекательным физическим качеством. Не так давно он был красивым мальчишкой, девушки липли к нему, как к магниту. Теперь его тело стало изможденным, лицо – серым и измученным, а глаза были тусклыми, словно закопченными, как жерла дымовых труб. Его густые чуть вьющиеся золотистые волосы составляли такой контраст со всем его обликом, что можно было подумать, что на голове у него парик.

Скит стоял совершенно неподвижно, лишь волосы вились на ветру. Хотя он внешне казался окаменевшим, как салемская ведьма, внутренне он был собран и осторожен. Он решал про себя, как ему лучше улизнуть от Дасти и наилучшим способом исполнить свое намерение нырнуть вниз головой на камни.

Вновь пытаясь отвлечь мальчишку или по крайней мере выиграть еще немного времени, Дасти задумчиво сказал: