Ложная память - стр. 10

Валет шел за ней следом. Он смотрел на нее с удивлением; хвост вильнул было один раз, а потом замер в неподвижности.

– К сожалению, вы ошиблись номером, – сказала Марти и положила трубку. Тут она обратила внимание на то, что собака глядит на нее совсем не так, как обычно. – Ну, а что не так с тобой?

Валет продолжал разглядывать ее; шерсть у него на загривке слегка взъерошилась.

– Клянусь, это была не соседская девочка-пуделиха, и спрашивали не тебя.

Когда она возвратилась в ванную, к зеркалу, ей по-прежнему не понравилось то, что она видела, но теперь она знала, как ей поступить.

Дасти прошел под ветвями финиковой пальмы, мягко шелестящими от порывов ветра, и завернул за угол дома. Здесь он обнаружил третьего участника команды, Фостера Ньютона по прозвищу Пустяк.

На поясе Пустяка болтался его неизменный радиоприемник. Пара наушников вдувала радиоразговоры ему в уши.

Он не слушал программы, в которых обсуждались политические новости или проблемы современной жизни. В любой час, днем или ночью, Пустяк знал, где на шкале настройки находятся передачи, повествующие об НЛО, похищениях людей инопланетянами, телефонных звонках покойников с того света, существах из четвертого измерения и снежном человеке.

– Привет, Пустяк.

– Привет.

Пустяк старательно оттирал пемзой оконную раму. Его пальцы, покрытые мозолистой кожей, были белыми от содранной краски.

– Ты знаешь про Скита? – спросил Дасти, проходя мимо него по вымощенной черным сланцем дорожке.

Тот кивнул.

– На крыше.

– Притворяется, будто собирается спрыгнуть.

– Может, и прыгнет.

От удивления Дасти остановился и обернулся всем телом.

– Ты и впрямь так думаешь?

Ньютон был обычно настолько молчалив, что Дасти ожидал, что в ответ на вопрос тот разве что пожмет плечами. Но Пустяк против своего обыкновения высказался:

– Скит не верит.

– Во что? – несколько оторопев, спросил Дасти.

– Ни в какие слова.

– Но ведь на самом деле он неплохой мальчишка.

Ответная реплика Пустяка могла, вероятно, равняться застольному спичу для иного человека:

– Проблема в том, что в нем мало что есть.

Благодаря своему округлому, как пирог, лицу, подбородку, похожему на сливу, толстогубому рту, вишнево-красному носу с круглым, как та же вишня, кончиком и ярко красным щекам Ньютон Фостер вполне мог бы сойти за беспутного гедониста. Но карикатурность облика сразу же отходила на второй план, стоило лишь взглянуть в его ясные серые глаза, увеличенные толстыми стеклами сильных очков. Глаза были полны печали. Это не была печаль, связанная с какой-то определенной причиной, например, в данный момент с самоубийственным порывом Скита, нет, это была вечная печаль, с которой Пустяк, казалось, воспринимал всех и вся.

– Пустота, – добавил он.

– Скит? – переспросил Дасти.

– Он пуст.

– Он найдет себя.

– Он бросил поиски.

– Это пессимизм, – отрезал Дасти, поневоле подстраиваясь под лаконичный разговорный стиль Пустяка.

– Реализм.

Пустяк поднял голову. Его внимание переключилось на дискуссию, которую передавали по радио. Дасти слышал только слабый жестяной звук невнятного шепота, чуть доносившийся из одного наушника. Пустяк стоял, склонившись над подоконником, с куском шлифовальной пемзы в руке, его глаза были наводнены еще большей печалью, которая, скорее всего, возникла под влиянием того сверхъестественного, чему он внимал, неподвижный, будто пораженный паралитическим лучом из оружия инопланетянина.