Ложкаревка-Интернейшнл и ее обитатели. Юмористическая повесть для детей - стр. 4
Кенг вздохнул, выполз из-под скамьи и подкрался к пассажиру сзади. Он осторожно положил лапу на плечо мужчины и чуть-чуть потряс. Пассажир сонно заозирался по сторонам.
Из-за его плеча кто-то вежливо произнес с сильным акцентом:
– Сами ми не мэстные…
Пассажир дернулся, оглянулся и увидел над собой огромную морду кенгуру.
«Прибредится же такое!» – подумал пассажир и тряхнул головой. Но кенгуру никуда не исчез, а даже наоборот: зверь сел на скамью напротив и заинтересованно посмотрел на пожитки.
Пассажир мертвой хваткой вцепился в любимый портфель, вскочил и галопом помчался по вагону к ближайшему выходу.
Но там лежал Лени, глядя на пассажира неприлично жадными глазами. А над Лени, загородив проход и вытягивая вперед шею, возвышался Эму.
– Сами ми не мэстные, коворим! – пробасил страус, старательно выговаривая слова.
Из живота Лени отчетливо донеслось голодное, хищное урчание.
– А-а-а-а!!! – в ужасе завопил пассажир.
Он бросился через весь вагон к другому выходу и, запутавшись в дверях, вскоре исчез в длинном составе электрички.
Лени поднял несколько вывалившихся из портфеля былинок укропа:
– И на том ба-альшая спасиба-а.
На ближайшем полустанке беглецы вышли из вагона. На перроне, кроме них, не было ни единой души. Электричка, нехотя свистнув, растворилась в темноте ночи.
В центре перрона висела табличка, и на ней белыми буквами по синему полю было выведено: «Ложкаревка». Слева светились огни самой деревни Ложкаревки, где насчитывалось всего три домишки.
– Bullamakanka, – промолвил Эму, что на австралийском сленге означает «Тмутаракань».
– Налево пойдем – хвосты потеряем, прямо по шпалам пойдем – тоже потеряем. Направо, в лес – может, и потеряем, а может, и нет, – вслух прикидывал Кенг.
Они еще раз посмотрели на Ложкаревку и направились в чащу, подальше от людских глаз, выбрав для себя из трех зол меньшее.
Зеленая поросль за ними быстро сомкнулась, добавив лесу обычного ночного шороха. Где-то под кустом недовольно фыркнул потревоженный ежик, да с коротким треском отвалилась сухая ветка.
ГЛАВА 3. «МАЙ НЭЙМ ИЗ…»
На рассвете просыпающийся лес стал наполняться ясными сочными звуками. Плеснула в речке блестящая рыбина, устроили перекличку птицы, низкими нотами прогудел шмель. Послышалось, как неподалеку в деревне распевается после сна петух.
На травянистом берегу речки сидела птица Галка и побултыхивала опущенными в воду лапами. На голове у Галки тугим узлом была завязана бандана. В крыльях Галка держала подсолнух и с удовольствием лузгала семечки.
Сзади к ней подкрался бобренок. Жесткие волоски на его голове при любой погоде стояли дыбом. Но бобренок называл это «бобриком», прической такой, потому и имя у него было соответствующее – Бобрик.
Не успела Галка оглянуться, как Бобрик столкнул ее в воду.
– Ты опять за свое! – заверещала Галка, стоя по колено в воде и вылавливая подсолнух. Она собралась уж было высказать бобренку все, что о нем думает, но тут из кустов появилась огромная голова незнакомой косули. Неожиданно голова взмыла вверх, и перед Галкиным взором вырос кто-то большой и рыжий.
– Ы-ы-ы-ы-ы…– втянула голову в плечи Галка. Подсолнух снова выпал из ее крыльев и мягко закачался на воде. Рядом шлепнулся в воду бобренок и исчез под подсолнечной шляпой.
– Кто это? – осведомился он из-под шляпы.