Ложа Белого мопса - стр. 11
«Что ты везде лезешь, Сорокина? Что тебе вечно надо? Что ты ко мне домоталась со своим театром? – вопил Топалов, как только оказался на скамейке запасных и узнал, кому обязан своим счастьем. – Ну держись! Театра тебе захотелось? Будет тебе театр!»
Марта даже опешила от таких угроз и хотела отказаться от дополнительных занятий с отстающим учеником. Слабость была минутной. Она же не слабачка какая, вытянет Топалова, на твердую четверку вытянет…
Марта тряхнула головой, ее последний звонок давно отзвенел, а вот что помнится. Из двери, кряхтя, вышел мужчина в рабочем темно-синем халате. Чуть больше морщин на добром лице, чуть больше седины в смоляных волосах, чуть больше сутулости в некогда широко расправленных плечах.
– Марточка! Ушам своим не поверил, неужели ты! – заулыбался Михаил Петрович, вытирая руки тряпкой.
Как будто вчера разговор у них был.
Выпускной класс, начало учебного года. За окном легким золотом покрыты липы. В груди легкая, непонятная тоска. Второй год, как ушел Топалов из школы, говорят, поступил в строительный колледж, говорят, и бросить успел. Некому теперь обзываться и лягушек тоже некому подбрасывать в ее рюкзак, а на душе кошки скребутся. «Гормональная перестройка организма сопровождается резкими перепадами настроения и депрессией», эту фразу она из умных книжек выписала и перечитывала в минуты особых терзаний.
«Марточка, тебе обязательно поступать нужно на филологический в столицу», смотрел Михаил Петрович строго, не шутил.
О подобном Марта и мечтать не смела: «Там такой конкурс! Я не пройду», – шептала лучшая выпускница, прикладывая руки к трепетавшему сердцу.
«Пройдешь, обязательно пройдешь. Если цель себе поставишь, непременно добьешься. Ты еще вот такой кнопкой была. – И он отмерил ладонью метр от пола. – А уже точно знала, что нужно делать. Составь план занятий – и вперед, с песней!»
Хорошо, Марта его послушалась и подала заявление, каким-то чудом оказалась в конце списка приемной комиссии, но ведь прошла! А Темка следом увязался, по квоте проскочил…
– Ты только посмотри, какую красоту чуть на металлолом не стянули. Мы старую часть погоста с ребятками расчищали. Под жухлой листвой и старыми венками лежали три боковые грани от пирамидальной башни-навершия. Марта, да ты зайди! – директор сделал приглашающий жест рукой, зашел сам, в пристройке щелкнул выключатель, и яркий свет разрезал темноту.
Марта медлила, но неуёмный интерес победил, и, глотнув побольше свежего воздуха, она шагнула в тесное, заваленное до самого потолка помещение.
– Часовенка-надгробие в готическом стиле у нас в Липках?! – не поверила своим глазам Марта.
– Да, «Ангел под сенью» называется. Но ангела и след давно простыл. Улетел ангел-то, – усмехнулся Михаил Петрович, протирая проржавелую конструкцию строительной перчаткой.
Все поле остроконечного фронтона украшала ажурная резьба, в которой угадывались изображения. Она присела на корточки, чтобы получше их рассмотреть.
– Мужики помогали мешки с мусором вывозить – хвать и тоже в кузов! А сами обсуждают, куда подороже загнать можно. Для них-то что, ржавые железяки с какими-то дырками! Чугунолитейное изделие! Обрадовались легкой поживе! – Он погрозил пальцем. – Век девятнадцатый, не раньше! Что скажет специалист по символизму?