Ловушка по соседству - стр. 52
Моя родная сестра балерина. С самого раннего детства я слышал классическую музыку в нашей квартире, везде видел пуанты, ленточки и пачки. Аня помешана на нем, и в какой – то момент помешался и я. Мне очень нравилось подглядывать за сестрой, смотреть как она растягивается. Я обожал ходить на спектакли, благо мама наша тоже балет принимала, а отца к тому времени уже не было в живых. Я не помню момент, когда увлечение балетом переросло в увлечение сестрой. Но я перестал воспринимать ее как родного человека и стал видеть как объект вожделения. Я дико стыдился этого, я не хотел стать извращенцем, наверное, поэтому возненавидел и балет и сестру. Или обманывал сам себя так долго. В какой – то момент я смирился со своей болезнью и понял, что нужно просто покинуть семью. Иногда я возвращался к мыслям об Ане, о балете, но с возрастом и влитыми в психолога деньгами наступила ремиссия. Я уже могу спокойно находится на семейных обедах, могу общаться с Аней и не чувствую, как представляю ее рядом с собой. И все бы было уже хорошо, но стала расти Лена. И она тоже, как и Аня, болела балетом. И каждый раз, видя ее, исполняющей очередной номер, я ощущал дышащую в спину болячку, которая давно и плотно заросла коростой. И чем ближе была Лена, чем старше она становилась, тем сильнее кровоточила ранка. Снова и снова напоминая о тьме, которая чуть меня не поглотила.
Сейчас тьма рядом, вечный мой спутник, но чем чаще я с Леной в постели, чем меньше я вижу ее любимое занятие, тем больше я не обращаю внимания на эту тьму.
— Смотри! – прилетает эта егоза в кафе, шумно располагаясь рядом и сваливая все то, что купила. – Там столько всего! Откуда ты вообще про этот магазин знаешь? У нас даже в Москве такого ассортимента нет.
Я чувствую, как меня от всех этих лент мутит и говорю спокойно.
— Убери это все и поехали. Мне работать надо, — оставляю ее одну в кафе и иду в машину. Она долго копается, но приходит. Правда поникшая. Садится на заднее сидение и ставит несколько пакетов рядом. – Не будь ребенком, садись вперед.
— Мне здесь удобнее. Да и тебе не о моих коленках думать надо, а о работе.
Ее язвительность только раздражает. Но ругаться в машине я больше не намерен. Завожу машину, тут же газую, срываясь с места, и везу нас домой. Едем мы молча, и чем дольше она молчит, тем больше я злюсь. Подумаешь, не стал восторгаться покупками. Что за детский сад?!
А дома? После того как я погулял с собакой, она буквально вывалила пюре с мясом мне в тарелку и собирались уйти в комнату к себе. Ну уж нет. Я не для того ловил вьетнамские флешбеки, чтобы ночью спать один.
— Лена! – встаю и иду за ней. Успеваю перехватить. Лицо отвернуто, но я тянусь к ней и к себе поворачиваю. – Ты чего от меня хочешь? Чтобы я так же восторженно кричал над каждой ленточкой? Мне насрать на все это.
— Тебе сложно за меня порадоваться?
— Давай так. Ты не интересуешься моими делами, я не лезу в твои. Особенно те, что касаются твоих танцулек.
— Это балет! — кричит она, руку сбивая. – И ты как любящий мужчина должен, как минимум, интересоваться им.
— Не помню, когда мы говорили о любви, Лена. И я ничего тебе не должен.
— Совсем ничего? — губы дрожат, она шаг назад делает. – Ты же говорил…
— Я не отказываюсь от того, что я твой,- слово то какое дебильное. – Твой парень. Но это не значит, я буду меняться и быть таким, каким ты себе нафантазировала. Не нравится, ты всегда можешь позвонить Игорю и сказать, что свободна.