Ловушка геркулан. Не жди пощады от чужого разума - стр. 2
– Та-ак, – протянул командир, чувствуя какое-то облегчение. Самое главное, это были не геркуланы, а метеоритная атака, хотя и неприятная, однако не столь опасная, как те, с которыми человечество ведет войну уже в течение пятидесяти лет.
В это время люк открылся, и в рубку управления влетел Азиз, который, как оказалось, был ближе всех. Просто он совершал спортивную пробежку, чтобы усилить нагрузку на мышцы, и на третьем круге оказался недалеко. Другие же находились в оранжерее, в механическом отделе, в реакторном отсеке, где занимались различными делами согласно расписанию.
– Командир, это геркуланы? – таким был первым вопрос штурмана. На его лице было спокойствие, хотя он сдерживал эмоции только силой воли, и не зря же его назвали «непоколебимый». Брайт хмыкнул: это уже стандартный вопрос – его задает любой человек, который в космосе сталкивается с чем-то неизвестным и необъяснимым, особенно, если это прямая угроза жизни.
– Хочу обрадовать – нет! – произнес он. – Метеорит… Точнее, много метеоритов…
– Ага… но тоже неприятно, – Азиз провел рукой по лбу, стараясь сосредоточиться и на диплеях прочитать то, что его интересовало – отклонились ли они от курса. Все-таки навигатор отвечал за правильный маршрут, ведь это он прокладывал путь по карте галактики, учитывая миллионы различных условий и ситуаций.
Тем временем люк стал поочередно открываться, впуская в рубку остальных членов экипажа: вот вошел, немного похрамывая, электронщик и программист Сакё Комацу, японец, один из участников фронтовой разведки, хмурый и всегда сосредоточенный человек; вслед за ним ворвалась веселая и энергичная врач и биолог Анжелина Родригес, родом из Колумбии; спустя некоторое время появились бортмеханик и инженер по обслуживающим установкам Аркадий Казаков, беларус (большой любитель игры в шахматы и нарды) и несколько меланхоличный нигериец Мустафа Абдулл, который исполнял обязанности второго бортмеханика и физика-ядерщика (иногда он играл на саксафоне какие-то грустные мелодии, видимо, тосковал по родной Африке). Короче, это была разношерстная команда по эмоциональному качеству, психологическим критероиям, месту жительства и роду предыдущей деятельности, однако их соединила здесь не только участие в составе одного экипажа, но и цель. И только цель могла соединить этих людей.
– Это геркуланы? – задавал каждый, входя, и каждый раз командир отвечал:
– Нет – метеориты…
Слова успокаивали. Но напрасно расслабились астронавты, как ситуация вновь накалилась. На этот раз компьютер успел бросить сообщение: «Внимание – очередная атака!», и опять загрохотало по борту корабля, словно какой-то исполин махал молотом, стараясь расплющить корпус. «Астру» затрясло, но на этот раз астронавты были проворнее – успели прыгнуть в кресла и застегнуться. Однако челюсти продолжали отбивать какой-то такт, входя в ритм с сотрясением корабля. Пришлось сжать зубы, чтобы не потерять их. Сирена вновь проснулась и заголосила, испытывая нервную систему людей.
– Внимание! Включить защитную систему! – приказал Брайт. Обычно силовое поле могло защитить корабль от метеоритов, правда, все зависило от их размеров и скорости – уж слишком крупные, например, массой в десять тонн вряд ли можно было остановить, но мелкие сгорали, не достигнув обшивки. Но поскольку на поддержку такого поля требовалась значительные энергетические ресурсы, то ее отключали во время полета, и только при угрозе приводили в действие. На этот раз компьютер ответил: «Силовая установка работает на 15% от мощности – обеспечить полную защиту не представляется возможным». То есть теперь удары принимал на себя легкий противометеоритный экран, который не мог реагировать на плотный метеоритный поток, и в итоге на дисплее один за другим вскакивали данные: «Разрушен отсек номер три… Повреждены установки „Галакс“… Астрономическая обсерватория вышла из строя…» Такое читать было делом неприятным, и экипаж морщился при каждом сообщении.