Ловушка для птички - стр. 58
– Это женский, ты ошибся, – говорит сдержано.
Пытается выглядеть невозмутимой, но я замечаю, как вздрагивает и на секунду губу закусывает. Смотрю на нее, как завороженный.
– Не ошибся.
Вдох-выдох. Рывок. Среагировать она не успевает.
Жадно впиваюсь в дрожащие губы, прихватив за шею. Вжимаю бедрами в каменный умывальник, чтобы не дергалась, и грубо толкаюсь языком в нежный ротик. Мне было жизненно необходимо поцеловать ее вот так – собственнически.
Птичка не отбивается и не отвечает. Зажалась и не дышит. Оцепенела. Стоит, как ледяная статуя, гасит мой напор своим холодом.
Я ожидал другой реакции. Хоть какой-то, но реакции! Но она словно мертвая, и целовать ее такую неприятно. Отрываюсь от губ, но продолжаю удерживать.
– Твоя жена может войти сюда в любой момент, – голос ровный и тихий, взгляд убийственный.
– Ты зачем пришла?
– Странный вопрос. Меня пригласили, – смотрит с вызовом.
– Позлить меня решила, значит, – мелко и часто киваю. Ее мотив понятен. – С америкосом зря заигрываешь, он завтра улетает и у него есть гёрлфренд.
– Какая тебе разница, с кем я заигрываю? По-моему, ты получил что хотел. Отвали уже от меня!
Уверенным движением она отталкивает меня и подходит к двери, выглядывает.
– Никого нет, – кивком показывает выходить.
– Презираешь? – спрашиваю, глядя в глаза.
Держит взгляд и не отвечает. Разворачивается и выходит первая.
Она уходит, а я стою истуканом и смотрю на себя в зеркало. Вижу там пьяного женатого дебила, пристающего в туалете к чужой девушке, и чувствую отвращение. Пора на воздух, трезветь.
Пашка ждёт на пляже. Мы оба перебрали с алкоголем, но отходняки ловим разные: один болтает, второй молчит.
У друга новая любовь, он воодушевлён и планирует сделать предложение. Дела на винодельне идут отлично, одно из его вин вошло в сотку лучших в Европе. Паша на подъеме.
Слушаю его и завидую. Мне нечем особо похвастаться: жена нелюбимая, ребенок больной, дела парализованного отца ярмом повисли на моей шее… Но самое главное – Птичка. Она отвергает, а мне без нее тошно.
Смотрю на темную гладь моря и никак не могу понять, почему моя жизнь стала такой мрачной и беспросветно скучной. Я планировал проживать ее иначе.
Когда в голове проясняется, чувствую голод. Кажется, этим вечером на закуски я только смотрел. Надо вернуться и поесть.
Подхожу к ресторану, а навстречу мне вываливает вся толпа. Белецкие решили устроить коллективную фотосессию на арендованном кабриолете. Его украсили в стиле вечеринки и вокруг установили свет, как на съемочной площадке – Гарик заморочился, респект ему.
Завидев меня, Юля машет и зовет присоединиться. Нехотя плетусь со всеми на парковку. Мне сейчас хочется не фоткаться, а пожрать чего-нибудь и поехать домой.
Настроение и так ниже плинтуса, а тут еще вижу, как Зак приобнимет и подсаживает Птичку в кабрик. Меня накрывает такой удушающей волной ревности, что дышать больно. Непроизвольно кривлю рожу, но подхожу.
Гарик сидит за рулем, его Ариша вместе с Юлей на пассажирском, рядом Тимур на открытой дверце повис. На заднем сиденье только американец с Соней.
– Ник, давай к нам! – зовут университетские, которым не хватило места в машине и им пришлось нестройным рядом выстроиться за багажником.
– Сори, – развожу руками, – у меня резерв!
Ловко перепрыгиваю через заднее крыло и мощусь на сиденье, плотно прижимаясь к Соне. Втроем тут тесно, но поместиться можно.