Ловушка для ловеласа - стр. 9
Хватаю пенал и бью по голове этого самодовольного паршивца. Естественно – все содержимое разлетается в разные стороны. Чуть не хнычу от досады и наклоняюсь вперед, чтобы хоть что-то собрать с места. Не успеваю среагировать на то, что Андрей решает поступить также, и лицом впечатываюсь прямо в его затылок.
– Уууууу, – срывается с моих губ и я резко дергаюсь назад.
– Это карма, – ржет сосед.
Что-то снова идет не по плану, потому что на этот раз – я лечу головой в батарею.
Размахиваю руками, но понимаю, что это уже не спасет, поэтому зажмуриваюсь изо всех сил в ожидании сильного удара. Даже кричать от страха не могу.
– Горе ты чесночное, – перехватывает меня за руки Андрей и тянет к себе.
– Может, луковое? – сквозь слезы тихонько скулю.
– Неа, – грустно выдыхает сосед. – Луковое – это для всех.
– А чесночное? – перестаю плакать, но продолжаю всхлипывать, прижимаясь к белоснежной рубашке, которая пахнет очень вкусно. С виду Андрей – просто мальчик. Но в моих глазах он – настоящий мужчина. Вот и пахнет также, по-взрослому.
– А чесночное – мое персональное, – тихо шепчет мне в макушку.
Его персональное? Я не ослышалась? Это он мне так встречаться предлагает? Или я напридумываю сейчас себе лишнее?
– Эй, Мышка, ты там спишь? – дергает меня за косичку Андрей.
Ну да, так и есть, напридумывала. Наверное, он имел в виду, что я его кара.
Упираюсь кулачками в грудь соседа и отодвигаюсь.
– Ой, – только и слетает с моих губ.
– Трындец! – восклицает Османов.
– Прости, я тебе все постираю. Или возмещу, – начинаю оправдываться, разглядывая растекающееся по белоснежной рубашке кровавое пятно.
Я и забыла, что мне больно. На меня татко так действовал, словно анестезия. Возьмет на ручки, и уже не болит ничего, можно и раны обрабатывать, и швы накладывать, или гипс…
– Дура! – подскакивает с места Андрей и чуть не за шкирку поднимает на ноги меня. – Идти можешь?
– К-к-кку-да? – испуганно таращусь на него. Ну все, похоже, мне капец. Теперь точно сдаст с потрохами.
– Ну, дура! – выдыхает Османов, и, сделав подсечку, подхватывает меня на руки.
– Отпусти, надорвешься! – верещу я, и только сейчас замечаю, что на нас итак все смотрят, раскрыв рты.
– Я – спортсмен. А ты – хоть иногда ешь? – недобро усмехается одноклассник.
Быстрыми шагами несет меня к лестнице. Во время спуска я зажмуриваюсь и сильно обхватываю шею Андрея.
– Несешь меня сдавать, да? – грустно вздыхаю, когда мы оказываемся на втором этаже и приближаемся к кабинету завуча по воспитательной работе – Гавриковой.
– Это ты сейчас про Гаврюшу? – фыркает сосед. – Неа.
– А почему Гаврюша? – тихо интересуюсь, но все еще не понимаю, куда я еду на ездовом мальчике.
– Потому что по команде директрисы может и боднуть, и погавкать, и стриптиз станцевать. А вот без команды…
И ровно в этот момент нам в спину звучит недовольный голос Татьяны Викторовны.
– Османов, а что здесь происходит? Почему вы тут ошиваетесь?
Чувствую, что неприятности снова меня нашли. Да что же это такое?! Не успела я к новому месту прикипеть, место свое за партой отстоять, а тут такая холера на голову! Ну, шла бы дальше, нет, блин! Интересно, а она слышала, что сказал Османов? Надеюсь, что нет. Потому что ему-то точно ничего не будет.
Меня вчера просветил школьный сайт, на предмет того, что за фрукт мой одноклассник. Так вот, если школьники – это яблоки, да дикие груши, реже – сливы, то красавчик – ананас. Местная звезда. Спортсмен, отличник, призер олимпиад, активист, во всяких капустниках участвует, ветеранам помогает… Попала я конкретно с соседом, в общем.